Щетинкин, по-хозяйски оглядевшись, тут же взялся за перестановку мебели – дощатой лежанки и колченогого стола.
– Помоги, пожалуйста.
Стол перекочевал от окна в дальний угол, узкой как пенал, комнаты, а на его месте оказался лежак.
– Понимаешь, приходится порой до темени засиживаться над бумагами, а лучше чем у окна ночью не придумать мишени, – пояснил он своему помощнику.
И тут же спохватился:
– Откуда русский знаешь?
Парень ответил без запинки:
– Служил у купца на фактории. Потом воевал в вашем отряде.
Это обстоятельство еще больше расположило приезжего к ординарцу.
– Неужели? – обрадовался сослуживцу Петр Ефимович.
Ну а тот, в свою очередь постарался закрепить успех у нового командира.
– Так точно, товарищ Железный батыр, – молодцевато вытянулся, прижав руки по швам, боец.
Щетинкин, однако, не очень-то терпел солдафонскую муштру.
– Ну это ты брось, по струнке-то тянуться, – с. улыбкой положил ему руку на плечо Щетинкин, – Давай лучше знакомиться.
Цирик будто ждал этого.
– Тогон Удвал.
И Щетинкин обошелся без своего воинского звания, обозначенного двумя рубиновыми ромбами на пертлицах гимнастерки.
– Ну а я – Петр Ефимович.
Парень настолько понравился вновь назначенному инструтору республиканской Государственной военной охраны, что на другой день, представляясь Пунцагдоржу – Министру Внутренних Дел, Щетинкин попросил именно того себе в адъютанты.
И получил благожелательный ответ.
…Служба оказалась вполне схожей с той, что нес комкор в штабе пограничных войск Сибирского Военного Округа.
Так же пришлось налаживать контрольный режим на границе, создавать таможенные посты.
А это было совсем не просто там, где единстенный вид сообщения – верхом.
И всегда рядом был Тогон, оказавшийся не только приветливым, но и сметливым, хозяйственным хлопцем, взявшем на себя заботу о всех бытовых мелочах походного быта командира.
Всякий раз с интересом присматривался он к Петру Ефимовичу, по вечерам открывавшему сверток с документами, неразлучно носимыми в полевой сумке.
– Пора ужинать, вот с кухни горячее принес, – как-то окликнул парень увлеченного своим делом Щетинкина.
И, как оказалось, попал в самую точку.
– Да конечно, – отозвался от записей комкор. – Где там моя ложка?
Ужин не заставил себя долго ждать.
– Очень важные бумаги? Может прибрать пока? – обратился Тогон Удвал. Не зная, куда поставить котелки с кашей и чаем.
Так как на столе были разложены, испещренные крупным почерком, листы.
– Да уж нет, пожалуй! – утомленно потер виски Щетинкин. – Убедился в том, что зря веду все эти поиски.
Цирик заинтересовался по – настоящему:
– Не секрет – чего?
– Какой-же секрет – поиск того самого обоза, что проморгали мы тогда, разбив барона. Сколько лет прошло, а он как в воду канул.
Подумав секунду, комкор раскрылся до конца:
– И груз же опять не шуточный – военные трофеи баронаУнгерна.
Пока Щетинкин прожевывал густой кулеш и запивал его плиточным, кирпичного цвета, чаем, адъютант морщил лоб, словно решая какую-то мучившую его загадку.
– Спасибо за ужин, – окликнул его командир и тут же шутливо покачал головой, – то ли заснул уже?
– Да нет. Думаю о том обозе, – ответил парень. – Тем более, что слышал о нем не так давно.
– Где? – сразу заинтересовался Щетинкин.
Тот не полез в карман за словом:
– Стоял на посту н слышал как его упоминали.
И вот тут у Щетинкина словно искра мелькнула в мозгу, подав обнадеживающий сигнал к положительному исходу давних поисков:
