Тайна гуннского камня - страница 22

Алтангэрэл усадил почтенного кайчи возле себя, и тот стал играть на двухструнном инструменте – топшуре, подпевая себе низким каем[4]. Звонкий голос кайчи раздавался далеко за юртой, собирая возле нее народ.

– О чем он поет? – спросил Бронтой Алтангэрэла, знавшего русский язык.

– Это наше народное сказание «Оленгир», – ответил вождь. – В нем говорится об одном батыре, который в минуты смертельной опасности думает не о себе, а о целостности и сохранности своего рода.

И перевел на русский язык чаяние героя «Оленгира».

– Да, мудрые слова, западающие в сердце, – промолвил взволнованный Бронтой. – Честь и сохранность рода – самое главное.

– Ты можешь быть уверен, Бронтой. Смотри, какого сына ты вырастил, – сказал Алтангэрэл, глядя с восхищением на Ялата.

– Давай выпьем за продолжение твоего славного рода и наше породнение – ведь в твоем сыне течет и наша найманская кровь, – сказал Алтангэрэл, поднимая пиалу, наполненную аракой[5]. Все присутствующие присоединились к этому тосту. Веселье продолжалось всю ночь с песнями и плясками на лугу. Только на рассвете семейство Бронтоя вернулось с празднества.

День рождения Алтангэрэла был их последним радостным событием. Через день нахмуренный Бронтой стал собираться в путь.

– Ты куда надумал идти? – спросила Туяа. В ее раскосых, широко раскрытых глазах застыла тревога.

– Мне нужно сходить домой, справиться о судьбе моего отца, он снится мне по ночам.

– Может быть, повременишь, Бронтой? Сейчас опасно – вдруг «красноперые» нелюди придут в село, – пыталась отговорить мужа Туяа.

Но Бронтой был неумолим.

– Не волнуйся. Я вернусь через три дня.

На следующее утро Бронтой отправился в опасный путь. Туяа по найманскому обычаю вышла из юрты с пиалой, наполненной кумысом. Она плеснула кобылье молоко на землю под ноги своему мужу, чтобы счастливым был его путь. Такова была древняя традиция. А традиции надо уважать, как старших, ибо они еще старше старших. И потом Туяа еще долго стояла, глядя в спину уходившему мужу, шепча шаманские заклинания от всех бед на его пути.

А Бронтой пошел обычным путем вместе с не отходившим от него верным псом Буяном. Еще в начале пути им дорогу перебежал белый заяц. Буян кинулся за ним, но заяц оказался ловчее. По старым кыпчакским поверьям встреча с белым зайцем на дороге считалась дурной приметой. В другой раз Бронтой вернулся бы назад, но сейчас он преодолел в себе все сомнения и колебания. Он был тверд в своем решении, и ничто не могло его теперь остановить.

На пути принятия решений можно принять любое решение, но ни одно решение не решает всех вопросов.

Древнекитайское изречение

Со сложными чувствами ожидания, тревоги и радости вошел в свое родное село Бронтой. Редкие односельчане, встреченные на его пути, радостно приветствовали его, удивленно смотрели, но вопросов не задавали. Он подошел к своему дому, открыл массивную дубовую дверь и впустил первым рвущегося в нетерпении Буяна. Верный сторожевой пес обежал и обнюхал весь опустевший двор, поджав хвост, понуро подошел к хозяину и глянул на него грустными, по-собачьи преданными глазами.

– Что-то не так, Буян? – спросил Бронтой, поглаживая длинную бурую шерсть четвероногого друга. – Ты хорошо отдохнул и отъелся в гостях. Теперь мы дома, и тебе, дружок, придется занять свой сторожевой пост.