А может, все намного проще? У меня столько лет не было мужчин, что я перевозбудилась глядя на первого встречного красавчика? Наверное, так и было. Самое время дать себе обещание найти кого-то «для здоровья», но нет. Не хочу ни к кому привязываться. Не хо-чу!
— Долго еще? — канючила Мира, уставшая от долгого сидения на месте.
Я глянула на инфо-голограмму, пытаясь вовлечь ребенка в подсчеты, но ее уже было не унять.
— Ма-а-ам, я есть хочу! — чуть ли не плакала моя козочка.
И, кажется, сходить в буфет было лучшим вариантом. Разомнемся, потянем время, поедим, в конце концов! Я с утра только энергетик в себя залить успела, хотя ребенка хорошенько накормила.
— Идем, моя голодная волчица!
— Да! — подпрыгнула кнопка, победно поднимая руки вверх, — мясо хочу!
— Побежали!
Взявшись за руки, мы помчали на запах еды: Мира вприпрыжку, я через раз. Зато уже через полминуты мы стояли у нарядной витрины с деликатесами, дожидаясь, пока парочка туристов-пенсионеров-миллионеров наконец выберет нужный сорт икры для канапе.
— Доброго утра нашим маленьким гостям! — улыбнулся продавец, — и их прекрасным мамам!
Мира подозрительно глянула на парня за стойкой. Не привык ребенок к комплиментам от мужчин. Дикая, как я. И не стоит гадать, кто в этом виноват. Любого, кто пытался приблизиться ко мне, я отталкивала, боясь, что снова не переживу ту боль. Время хоть и залечило раны, но шрамы никуда не делись.
— Здравствуйте! — сощурилась она, — а мясо у вас есть?
Осталось добавить: «А, если найду?» и показать удостоверение полицейского. Ей-богу, если бы она не пошла по пути художника, стала бы актрисой.
Но и парень оказался не промах. Подыграл моей малявке, подзывая ее пальчиком, будто сейчас покажет нечто особенное, тайное… Склонившись над витриной, они стали рассматривать образцы блюд.
— Это мясо осьминога. Его поймали сегодня утром в самом центре Средиземного моря. Он хотел утащить с рыбацкой лодки куклу, которую рыбак вез для своей дочери.
— Его за это убили, да?
Парень с сожалением кивнул.
— А это гусь, который держал в страхе всю деревню под Ростовом. Щипал за пятки малышню! — возмутился тот, будто говорил о преступлении века.
— И этого тоже наказали?
— И этого тоже, — вздохнул продавец, — а это…— восхищено пропел он, — это буйвол! Три года он уничтожал спаржевые поля, и наконец вчера…
— Нет! — скривилась Мира, — пожалуй, не буду мясо. Какое-то злое оно получается…
Продавец развел руками, мол, какое есть.
— А может, ты хочешь маниярские сладости? — подмигнул он, поглядывая на меня.
Цена на эти сладости была сопоставима с моей месячной зарплатой. Но откуда ему это знать, если я стою в буфете зала экстра-класса. Но главной причиной запрета было вовсе не это.
— Нет! И не делай бровки домиком, дорогая! Нельзя! — вмешалась я.
Я взглядом попросила ее прекратить этот концерт. Мира прекрасно знала, что ей нельзя сладости, но пока не понимала почему все дети трескают конфеты, а она должна от них отказываться. Поэтому периодически пыталась продавить меня. Но я была непреклонна. Лишний грамм углеводов ставил под угрозу жизнь моей дочери.
И когда я уже была близка к истерике, из последних сил уговаривая вредную девчонку, снова явился он. Голый дядя в штанах.
Кажется, этот человек занимал собой все пространство. Хоть он и стоял у самого выхода, но ей-богу, я чувствовала его руки на себе. Будто он стоял совсем близко, почти вплотную, и нежно касался шеи, оглаживал плечи…
