– Браво, Кармен! Вот теперь я доволен! Вы действительно очень тонкий ценитель вина.
– Благодарю за столь щедрые комплименты, но они не по адресу. Я не знаю толк в вине. Я понимаю только вкусно оно или нет.
Гаап внимательно посмотрел на свою собеседницу и кивнул. В этот миг лиловое сияние погасло, зал погрузился во тьму и наполнился резкой какофонией звуков. Было такое ощущение, что музыканты огромного оркестра настраивают свои инструменты. Пространство ожило, задрожало. Кара кожей ощущала, как вокруг неё что-то движется, улавливала чуть ощутимое тепло чужих тел.
Миг спустя в зале все замерло, как перед бурей, а затем полилась завораживающая музыка. На секунду вспыхнул яркий свет, тут же сменившийся кромешном темнотой. Еще миг, – и по периметру зала зажглись факелы, даря пространству тревожное сияние.
Официанты, выстроившись в безукоризненный клин, бесшумными тенями двигались по направлению к столу, неся над головами огромное серебряное блюдо. Каждое прикосновение их ступней к полу вызывало короткие всполохи пламени. Как только блюдо было установлено перед гостями, на долю секунды языки оранжево-алого пламени лизнули тяжелые серебряные бока и исчезли.
Кара никогда не видела такого столового прибора. Многоуровневое блюдо было похоже на ладью и занимало почти весь стол. В толстом дне медленно таял колотый лед, придающий изысканным деликатесам нужную температуру. Лед упирался в серебряную пластину, наполненную осетровой икрой. На следующем уровне установлены восемь дисков, на каждом из них в огромных разноцветных листьях брассики шевелилась… закуска.
Кара не могла отвести взгляд от невозможно красивой и одновременно отталкивающей картины. Глазами, полными ужаса, она посмотрела на Гаапа. Тот довольно потирал руки, готовый приступить к трапезе.
– Ну, что же Вы, Кармен? Что с Вашим лицом? Любой на Вашем месте был бы в восторге от этой закусочной тарелки. – Гаап широко улыбался. – Позвольте, я введу в курс дела, что перед Вами находится.
Кармен молчала, борясь с приступами подступающей дурноты.
– Итак. – Гаап лезвием длинного серебряного прибора ткнул в первый диск, на котором из лиловой головки брассики выглядывали, шевелясь, чьи-то усики. – Одори Эби, что в переводе означает «танцующие креветки». Это разновидность сашими. Готовится из мальков креветки. Хитрость данного блюда – в молниеносном приготовлении. При подаче у креветок должны шевелиться усики и лапки. Креветки нужно есть живыми, в этом весь смысл. Нужно ли говорить, что это блюдо может приготовить только в высшей степени профессиональный повар?
Кармен пригубила из фужера холодную воду с лимоном.
Гаап продолжал.
– Посмотрите, Кармен, рядом с Вами – нежный, воздушный салат Нома с легким вкусом лемонграсса. Знаете, кого надо благодарить за этот удивительный смак? Муравьев! Идея поваров из Копенгагена гениальна, не правда ли? Они охлаждают несколько десятков этих милых насекомых, чтобы те не разбегались по тарелке, высаживают примороженный десант на ложку натурального йогурта и – вуаля! Салат готов. Попробуете?
Кара яростно замотала головой и сделала еще один большой глоток воды.
– Ну и правильно, здесь много всего, поэтому можно полакомиться чем-то более сытным.
Гаап плотоядно рассматривал диски с закусками.
– Ммм… Так, что же Вам предложить? Устрицы? Нет, это вкусно, но банально. Омары? Саннакчи? Честно говоря, не советую. Если извивающиеся щупальца осьминога жевать недостаточно активно, то он не применит присосаться к горлу. Оно нам надо?
