– Мы будем теперь выяснять это, – уверяет меня Игорь.
Назад в гостиницу мы с Женей едем в полной тишине. Каждый в своих тяжёлых мыслях. Вопросов крутится много, но ответов у нас нет.
– Вика, – наконец нарушает молчание Женя. – Ты мне скажи название этой службы доставки и дай номер телефона, с которого якобы звонил Рома. Я всё проверю.
– Женя, – ранено вздрагивает мой голос. – Скажи честно, ты знал или подозревал о том, что… У Ромы есть другая женщина, – мне даже выговорить это сложно.
– Нет, Вика, я тебе уже говорил это.
– Но мне показалось, что ты узнал эту женщину.
– Тебе показалось, – отрезает чётко, но теперь я ещё больше уверена, что Женя врёт.
Все врут! Все кругом врут!
Отчаяние подступает, перекрывая горло.
– Вик, Вика, ну не надо, – паркуется у обочины Женя. – Вика, – тянет меня к себе, но я отталкиваю его.
– Не надо меня утешать. Не переживай, я из окна не выйду, и под колёса не брошусь. Я просто не понимаю, Жень, – всхлипываю чаще. – Если он жив, почему он молчит? Что это за странные намёки? Он же знает, что самолёт разбился? Как он может так жестоко со мной. Даже если у него любовница, даже если меня он разлюбил, а Маринка как же? Она ведь так его ждала, у неё же день рождения был. Как? Я не понимаю, Жень…
– Не знаю я, Вика, как. Сам ничего не понимаю. Но мы разберёмся. Я тебе обещаю. И если Ромка жив, я его из-под земли достану, веришь мне? Я ему сам хочу лицо разбить. Хотя… Нет, не понимаю я ничего. Не похоже это на Рому. Никак не могу прилепить к нему всю эту ситуацию. Поэтому Вик, давай не делать скоропалительных выводов, пожалуйста.
– Да я уже не знаю, что вообще делать.
– Тебе – набраться терпения, Вика. Я понимаю, что это сложно, но сейчас единственное, что тебе остаётся – ждать.
Легко сказать ждать. Это не просто тяжело – невыносимо. Женя уехал, а мне что делать? Куда спрятаться от своих мыслей? Некуда.
Ещё недавно я молила только о том, чтобы Рома был жив, мне казалось, что ничего важнее быть не может. И что теперь? Бойтесь своих желаний, как говорится.
Сейчас я знаю, что муж жив, но если верны мои предположения, это значит одно – для меня он всё равно погиб. Нет уже моего любимого, заботливого, идеального мужчины, и не было никогда. Потому что тот Рома, для которого семья всегда была самой большой, бережно хранимой ценностью, он не смог бы так поступить.
Если этот мальчик действительно его сын, значит, это началось не вчера, значит, он много лет скрывал эту связь, врал, изворачивался…
Как это принять? Наверное, это даже хуже, чем смерть. Если бы я всё ещё считала, что он разбился на том самолёте, я бы страдала, любила его, загибалась от потери, но я бы помнила и трепетно хранила в душе образ человека, которого любила всё это время, жила бы нашими светлыми воспоминаниями, нашими счастливыми моментами.
А сейчас? Как мне жить сейчас, если получается, ничего светлого и не было? Всё ложь, притворство, обман?
Вспоминаю тот самый плакат с нашими фото. Рома на руках держит крохотную Маринку. А где в это время был его сын? Кто вечерами укладывал его спать, купал, кормил? Его ты тоже забирал из роддома, Рома? А эта женщина? Чем она лучше?
Я, если честно, толком её и не рассмотрела. Она осталась для меня тёмным пятном.
И что теперь? Ты выбрал их? С ними тебе лучше?
Выхожу на балкон. Наша гостиница небольшая, номер на втором этаже. На лавочке у входа замечаю Женю. Он разговаривает по телефону. Прохожу по длинному балкону ближе к тому месту, где он сидит, прислушиваюсь.
