Похвалив себя за разумную предусмотрительность, он пригласил коллег на чашечку чая с пирожными в одно из уютных кафе, где несколько раз бывал с Андреа. Правильное решение: днем пиво деловые мужчины не пьют, а на вечер у него были намечены важные дела. В тесном маленьком кругу Глебов с печалью в голосе рассказал, как прошли похороны, – и печаль его была абсолютно искренней. Неожиданно для себя рассказчик несколько раз чихнул, как бы подтверждая, как сыро и неуютно проходила церемония на кладбище.
Ожидаемых вопросов не последовало. Коллеги покивали головами, съели пирожные, забрали сувениры и разъехались. Глебов же, наоборот, готовился к тяжелому окончанию недели. Помня совет нотариуса, он успел на вечер вызвать слесаря, чтобы тот поменял на входной двери унаследованного жилища замок. Недалеко от отеля, где Глебов остановился, находился большой магазин с товарами для дома. Там он рассчитывал найти надежный замок.
Добравшись до гостиницы, Глебов открыл дверь электронной карточкой, дошел до кресла и упал в него в самых противоречивых чувствах. События последних дней измотали его окончательно. Ему казалось, что время растянулось на долгие недели, хотя, с тех пор, как он прилетел во Франкфурт, прошло всего два дня. Он стал размышлять, от чего мог так устать. В Санкт-Петербурге, после получения письма с сообщением о смерти Андреа, он метнулся в знакомое бюро, чтобы сделать экспресс визу для Германии. Там же заказал ближайший самолет до Франкфурта. Билетов на прямые рейсы не оказалось, поэтому пришлось лететь с остановкой в Мюнхене, потеряв на этом несколько долгих нервных часов. С гостиницей проблем не возникло – в конце ноября сезон международных ярмарок пошел на спад и свободных мест предлагалось достаточно.
На похороны Глебов успел, но на кладбище чувствовал себя изгоем, которого специально поставили в окружение незнакомых неприветливых людей, уничтожающих чужака разного рода недобрыми взглядами – от любопытно-вопросительных до откровенно-неприязненных. Общаться с ним никто не захотел, да и о чем было разговаривать абсолютно посторонним людям?
Контакта не получилось.
Пришлось Глебову задержаться на кладбище, чтобы одному, без помех, попрощаться с усопшей, мысленно вспомнить все, что было между ними, поблагодарить за все хорошее, что она для него сделала. С кладбища он уходил несчастный и подавленный.
Следующий день оказался не менее знаменательным. Нежданно-негаданно Глебов оказался завидным наследником, владельцем дорогой квартиры и чего-то неизвестного, что пряталось в толстом запечатанном конверте. Письма́, переданного нотариусом, получатель подспудно опасался. Он и сам не мог объяснить странное чувство, граничащее с непонятным страхом. Одно то, что письмо написано за несколько дней до смерти и наверняка связано с неожиданным завещанием, делало Глебова неуверенным и заставляло думать в самых разных направлениях.
«Странно, почему Андреа выбрала меня? Не могу вспомнить ни одного большого доброго дела, чтобы оно потянуло на дорогую квартиру. О чем она думала, составляя завещание? Скорее всего, в письме необычная просьба, которая может забрать у меня много времени и сил. Именно поэтому Андреа захотела ее компенсировать квартирой, чтобы не нарушился баланс.
Природа любит равновесие.
Но что за просьба? У нас с Андреа не было каких-то особо больших проектов или даже разговоров в этом направлении. Странно, но события последних дней начинают меня пугать. Письмо-загадка! От факта его присутствия становится неуютно. Честно говоря, без полученной квартиры мне было бы тоже намного комфортнее… Всегда знал – чем меньше имеешь, тем меньше проблем. Впрочем, это может быть просто добрая просьба кому-нибудь помочь. Андреа помогла мне вновь встать на ноги и я просто обязан сделать все, о чем она меня попросит. Да, скорее всего, так и есть. Андреа получила выздоровление и добро из других рук, передала мне, и теперь я должен отдать долг, помочь кому-то неизвестному. Ну вот, теперь есть небольшая определенность, дышать стало легче…»
