Он отложил связку ключей в сторону и взял в руки конверт. Обычный конверт из плотной белой бумаги – в таких обычно высылают приглашения, поздравления, в общем, хорошие новости. Глебов протянул руку к кровати, взял карандаш, продел острый кончик в небольшой зазор, сделал глубокий вдох-выдох и аккуратно вскрыл конверт. Письмо, доставившее ему столько волнений, написано аккуратным понятным почерком на нескольких листах желтоватой хорошей бумаги.
«Дорогой Саша! Даже сейчас, наблюдая за тобой из другого мира, вижу твое удивление и слышу множество вопросов. Не переживай, мой мальчик, ты получишь исчерпывающие ответы на каждый из них. На эти строки я потратила три последних дня жизни и горжусь собой, потому что успею в них передать важную информацию. Надеюсь, нет, уверена – ты сможешь выполнить мою самую последнюю просьбу. Тебе следует разыскать и помочь понадежней спрятаться одному несчастному мужчине.
Не волнуйся и читай дальше!
Знаю, ты не только любитель загадок и путешествий, но и ответственный человек, именно поэтому я вручаю судьбу монаха Алдо в твои руки. Не могу точно сказать, будет ли он нуждаться к этому времени в чьей-то помощи, но ты ему обязательно поможешь, если разыщешь. И хотя мое больное сердце подсказывает другое, оно тоже может ошибаться. Позднее ты решишь по обстоятельствам, что делать дальше, а теперь послушай историю, которой стоит посвятить небольшую часть жизни…»
Глебов поднял глаза от начальных строчек письма и уставился в окно. Сердце его билось неровно – оно быстрее головы чувствовало важность надвигающейся тайны. Было понятно, что за каждой строкой письма стоит судьба неизвестного человека, нуждающегося в срочной помощи. Возможно ли выполнить последнюю просьбу Андреа и помочь незнакомцу, Саша не знал. Если бы могла, наверняка помогла бы монаху сама, не привлекая никого другого. Видимо, что-то не получилось, не срослось.
Что – непонятно.
Но если просьба Андреа сопровождается мощной финансовой поддержкой, то поиски пропавшего человека, скорее всего, будут очень сложными. Насколько сложными – можно только догадываться. Глебов судорожно вздохнул и продолжил чтение.
«Родственников-мужчин, приходивших в наш дом, можно посчитать по пальцам: это сыновья рано умершего брата Карла, наши племянники Ларс, Эмиль и Флориан. На мое пятидесятилетие я получила от них странный юбилейный подарок: большое фото в серебряной раме, где они запечатлены все трое. Меня такой презент не столько разозлил, сколько рассмешил. Мы всегда были с Карлом щедрыми на подарки и я ожидала получить на свой юбилей, как минимум, что-нибудь запоминающееся. Хотя бы приглашение на премьеру оперы, совместное посещение музея, или что-нибудь подобное – пусть не оригинально, зато близко моему сердцу. Впрочем, не буду утомлять тебя рассуждениями – день рождения давно прошел, хотя осадок остался. В общем, я поставила фото в прихожую на бюро. Чтобы подсластить горькую пилюлю, я написала над каждым из них крупными буквами имена. Этим мне хотелось показать – вас, молодые люди, тоже в этом доме помнят и любят. Конечно, не по-христиански, но историю с подарком к юбилею забыть я не смогла, как и то, что ни один из племянников ни разу не навестили меня в больнице. Долгие недели я лежала, разбитая на кусочки, и даже не могла приехать на похороны сына. Ни злости, ни обиды у меня в душе нет, только разочарование и неприятное чувство утраты доверия к людям. Когда я диктовала новое завещание нотариусу, то мысленно говорила племянникам: Мне не нужны ни ваши соболезнования, ни цветы на могиле. Но если при жизни я не видела от вас ни внимания, ни любви, ни уважения, радуйтесь, что получите от меня по несколько тысяч, завещанные даже не вам, а памяти брата моего мужа.
