Префект римских вигилов Курций постучал и прислушался, ожидая, когда внутри раздадутся медлительные шаркающие шаги. Но дверь отворил не старик. Человек был молод, высок и широкоплеч. И тяжко болен. Зеленовато-серая кожа обтягивала острые скулы. Левая половина лица исхудала куда сильнее правой. Глаза смотрели на гостя и как будто ничего не видели. Вставные глаза бронзовых статуй смотрят так же – как настоящие, и все же неживые.
– Соседи не донимают? – Курций оглядел пустой атрий, в углу которого догнивал ларарий с оторванными дверцами.
Пахло пылью, плесенью, запустением. Дом был болен, как и его хозяин.
– Еду иногда приносят. Хотя я ничего не прошу. Ставят здесь на крыльцо.
– Тебе надо в больницу, Юний, – сказал Курций. – Или будет слишком поздно.
– Не мешай. – Только и услышал вигил в ответ.
Вер двинулся вглубь дома, сделал несколько шагов и остановился, собираясь с силами, и вновь совершил бросок, превозмогая слабость. Наконец добрался до спальни и, обессиленный, повалился на ложе.
– Юний Вер, тебе надо в больницу, – повторил вигил, усаживаясь на старый сундук подле кровати.
– Это не болезнь.
Вер тяжело дышал, на висках блестели бисеринки пота. Если это не болезнь, то что же?
– Может, Элию сообщить? – предложил Курций.
– Нет! – выдохнул Вер и протестующе вскинул руку. – Элию ни слова.
– Как знаешь. – Курций не мог понять, почему больной прячется в доме, как затравленный зверь, избегая помощи.
– Расскажи, с чем пришел, – попросил Вер. – Узнал?
– И да, и нет. Помнишь папку, что я нашел в доме Элия? Там была ничего не значащая на первый взгляд записка. Несколько цифр. Но число-то, смотрю, знакомое, как дата собственного рождения. Эге, говорю себе, да это же секретный код когорты «Нереида»… А на обороте написано «Макций Проб»… Ты слушаешь меня? – прервал сам себя Курций, приметив, что Юний Вер прикрыл глаза.
– Да… стараюсь… – Вер облизнул воспаленные губы. – Код «Нереиды»…
– Я с этой писулькой подался в контору адвоката Проба. Протягиваю письмецо, и через час – долго искали – выносят металлический тезариус.
– Ты украл документы Элия, – констатировал Вер. – Не думаю, что мой друг придет от этого в восторг.
Но старого вигила не так-то было просто смутить.
– В ящике было всего две бумаги. Первая – перечень документов, которые были уничтожены после гибели «Нереиды». Их сожгли по личному приказу императора. А вторая бумага – письмо трибуна «Нереиды» Корнелия Икела Адриану, отцу Элия. Письмо вежливое. Всякие прости, извини… «чье имя я всегда произношу с уважением»… и прочие обороты, в которых я не силен. «Но открыть тебе, сиятельный, подробности гибели когорты не могу. В интересах родственников легионеров». Именно так и сказано – «в интересах родственников».
– И все? – Юний Вер сел на кровати. Курцию показалось, что под туникой больной что-то прячет – то ли большое яблоко, то ли мячик.
– И все. Странная история. Если эти две бумажки хранились не хуже государственной тайны в тезариусе Макция Проба, то что же было в самих документах? Кто уничтожил когорту сопляков, которые никогда не воевали?
– Ты говоришь – они не воевали. Но ты же был среди них… тебя ранили, ты попал в больницу…
– Я был болен, а не ранен. Маялся поносом.
– Думаешь, их убили?
– Не знаю. Хорошие были ребята. Ну, может, рассуждали лишку о высших материях и Космическом разуме, да о таких вещах, в которых я мало понимаю. Жаль, что все они погибли.
