– Не наладились, как говорил мудрец: «Чем больше женщину мы любим, тем меньше времени на секс». В общем, ее любовь прошла, а я свою любовь к ней просрал, а другой не нашел.
– Ну, ты не огорчайся, ты же знаешь, что жизнь одного человека продолжается слишком долго, чтобы в его жизни была только одна любовь. Будет и другая.
– Хватит обо мне, ты как, слышал я, уже большим профессионалом стал?
– Да. Есть немножко, все как-то идет само собой, я вроде бы, и усилий никаких не прилагаю, просто занимаюсь любимым делом.
– Ну, понятно. Так что там такое стряслось с Желтком-то, все-таки?
– Такая история, прямо удивительная. Ты же знаешь его страсть к мотоциклам?
– Ну да. Он как-то и меня хотел привлечь к своему хобби, но меня это не зацепило, да и страшно мне, хотя я себя трусом и не считаю, – пояснил Петр.
– Ну, так вот,– продолжал Петровский,– покупает себе Серега мотоцикл, смесь какую-то чоппера со спортивным байком. Рад, до безумия! На работу – на мотике, на часы смотрит, когда конец работы. Быстрее на мотик и гонять, гонять. По городу пробки, а ему по фигу, между машинами, на скорости, как червяк. Ну, ты же его знаешь?
– Ага. Знаю,– согласился Петр.
– Вот мчится Серега, однажды, по улице, видит впереди перекресток, а перед ним еле тащится панелевоз. Видел, наверное, тягач тянет такой большой прицеп, а на нем плиты вертикально почти стоят, привязанные.
– Ну да! Ну да!
– Так вот, Желток решает обогнать этот панелевоз, чтобы перед ним въехать на перекресток, ему куда-то там поворачивать нужно было.
– Так…
– Ну, вот Серега на своем мотоцикле лезет между левым и правым рядами машин, – продолжил Николай Павлович,– поравнялся с панелевозом, а тот в этот момент решил, видимо, ямку объехать, что ли. В общем, вильнул влево и назад в свою полосу. Прицеп, естественно, тоже вильнул и задним колесом бьет по Серегиному мотоциклу. А колесо там, сам понимаешь, выше Сереги, вместе с его байком. Желток подлетает вверх и летит влево, ударяется об грузовичок, который ехал параллельным курсом. Отлетает назад и чуть не попадает под прицеп все того же панелевоза. Слетает с мотоцикла, тот вперед, Серега за ним. Ну, и догоняет он свой, уже упавший байк. Да так неудачно, что прямо горлом, чуть ниже подбородка насаживается на штырь от разбившегося зеркала, что на руле мотоцикла. Рядом в потоке «Скорая» ехала. В образовавшейся пробке, в суматохе, посмотрели доктора или фельдшеры, говорят: «Труп, торопиться некуда». В общем, отвезли Серегу в морг.
– Да ты что? Вот беда-то! Говорил я ему, что не доведут его до добра эти мотоциклы. А дальше то – что? – вставил свое веское слово Малета.
– Ну, а что дальше? Катька, жена Серегина, в истерике, той тоже хоть «Скорою» вызывай. Мать его – та в обмороке. В общем, решили, что будем забирать Серегу из морга на следующий день, надо было пока о живых подумать. Обмыли Серегу, как положено, в морге, положили на какой-то стол каменный, для вскрытия, наверное. Тут все эти патологоанатомы, или как их там, домой и пошли, рабочий-то день закончился. Ближе к ночи, сторож в морге слышит, как будто зовет его кто-то. Он свет не стал включать, и так жутко. Входит в зал, где покойники лежат, фонариком посветил, а тут один из покойников руку поднимает и пальцем его приманивает. Жуть, ночь, покойники кругом. Дед фонарь выронил и за сердце. Дополз кое-как и с вахты заведующему звонить: «Спасите, мол, покойники оживают и меня к себе манят». А сам «Бах!» и без сознания. Хорошо, заведующий моргом умным мужиком оказался, понял все. Позвонил быстро в «Скорую», те прилетели в морг, ну и оживили Серегу вместе со стариком – сторожем. Забрали обоих и в реанимацию. В общем, откачали кое-как мотоциклиста. Потом-то мы, конечно, смеялись над этой историей долго, но страху все натерпелись, особенно Катя, да мать Серегина. А ты говоришь, месяц не мог дозвониться. Катерина, как узнала, что вскочили они в последний вагон, и беда миновала, предъявила Сереге ультиматум – «или она или мотоцикл». Ну, он вроде бы зубами скрипит, но держится, а впрочем, не знаю, очень уж у него страсть сильная к этой технике. А так – то, жив Желток, все нормально теперь.
