Угадать, где и что именно появится на этот раз, было невозможно. Иной, бывало, много лет числил себя в её злейших врагах – и вдруг находил (случайно и не всегда у себя дома) бурный дифирамб в свой адрес, исполненный к тому же с удивительной тонкостью. Иногда адресат даже оказывался настолько этого достоин, что не позволял прочитанному в дальнейшем влиять на свою тактику в обращении с авторессой.
Бывало и наоборот. Все хорошо помнят историю одного самонадеянного рыцаря, которому хватило ума не только решить, что госпожа Шиана делает ему авансы, но и похваляться этим в чужих гостиных. В итоге, после того, как кто-то из знатных гостей нашёл очень изящную характеристику этого рыцаря не где-нибудь, а в отхожем месте, ему ничего не осталось, как спешно покинуть общество и в тот же вечер тихо удавиться в подвале собственного замка.
Впрочем, нельзя сказать, что она никогда не делала мужчинам авансов. Бывало и такое, об этом знали все, поскольку она никогда и не думала этого скрывать. Даже наоборот – преувеличенно любовалась своими чувствами и выставляла их напоказ. Но мало кто из тех, кого она сама избрала, мог устоять перед её очарованием.
Тайная молва гласит, что такое случилось лишь раз в её жизни. Чем же всё закончилось? Нет, она не стала мстить, как этого ждали все знающие её. Не заперлась она и в своём замке, плача и рыдая, как надеялись, злорадствуя, её враги. Каким-то образом ей удалось сделать то, что, увы, не смогла (и никогда не смогу!) сделать я: несостоявшийся любовник стал её лучшим другом и покровителем её шалостей. Кто же это был? О, от людской молвы, как вы уже не раз убеждались, ничего не скроешь. То был великий герцог Венниратский.
К назначенному дню мой маскарадный наряд был готов. Мне хотелось в одно и то же время быть незаметной и поведать миру о своих страданиях; поэтому на сей раз мой костюм назывался «Раненая Душа» – простое глухое серое платье с рваным багровым пятном на сердце, глубокий капюшон и полностью скрывающая лицо античная маска горя.
Прибыв на бал, я поняла, что мой костюм удался даже больше, чем я рассчитывала. В этом году многие знатные семьи пострадали от чумы, так что общее настроение было упадническим. Черные, серые и коричневые цвета преобладали; глухие маски явно одерживали верх над легкомысленными полумасками прошлых сезонов. Последнее имело и более прикладное объяснение: бытовало поверье, что полностью закрытая маска, особенно пропитанная благовониями, лучше предохраняет от заразы.
В этой тёмной колышащейся толпе, мучимой страхом и всё же пытающейся натужно веселиться, я сразу узнала её – не столько по экстравагантному бело-розовому костюму и смелой кружевной полумаске, сколько по гордой посадке головы, абсолютно исключающей любой намёк на страх и уныние. Райская Птица, такой она и была; высокий плюмаж из разноцветных перьев задорно покачивался в танце.
Я следила за ней с надеждой и страхом; ревность и опустошающее сознание её абсолютной власти над моей судьбой превращали в моих глазах эту и без того необычную женщину в нечто демоническое. Я с завистью и восторгом смотрела, как она бездумно меняет партнёров – одного за другим, в танце так же легко, как и в жизни.
И тут моё сердце рухнуло куда-то вниз: в окружающей толпе я увидела Исварка.
Я узнала бы его где и в чём угодно, даже если бы он натянул себе на голову холщовый мешок; но сейчас он даже и не думал скрываться. Он был в костюме Чёрного Козла; на железном обруче между рогами сверкал огромный рубин. Он не озирался, не смотрел по сторонам, но двигался сквозь толпу уверенно и целенаправленно, как будто заведомо знал, что найдёт то, что ищет. И так оно и вышло.
