– Как же ты изменился, – только и сказала она.
Печальная правда в том, что он как раз-таки не изменился. По крайней мере в том, что действительно мешало ему жить.
Майкл вздохнул. Как же он себя ненавидел за то, что не выносит ее общества.
– Ты меня извини. – Он провел рукой по голове, взъерошив прическу. – Я устал, продрог до костей, и я настоящий осел.
Франческа усмехнулась. На миг ему показалось, что они как будто перенеслись в прошлое.
– Ничего страшного, – ласково сказала она, коснувшись его рукава. – Ты проделал долгий путь.
Майкл шумно вдохнул. Она делала так раньше – касалась его рукава. Конечно, она не позволяла себе этого на людях, но иногда, когда они оставались наедине… Но где-то рядом был Джон. Джон всегда был рядом. И каждый раз – каждый! – это прикосновение потрясало Майкла до глубины души.
Однако сейчас потрясение оказалось особенно сильным.
– Мне необходимо как можно скорее лечь, – пробормотал он.
Конечно, он мастерски умел скрывать чувство неловкости, однако сейчас оказался совершенно не готов к встрече с ней. К тому же он действительно чертовски устал.
Франческа отпустила его рукав.
– Комнаты для тебя не приготовили. Ложись в моей. А я тут посплю.
– Нет. – Отказ Майкла прозвучал более эмоционально, чем ему хотелось бы. – Я тут лягу или… Черт! – выругавшись себе под нос, он ринулся в другой конец комнаты, чтобы позвонить в звонок для прислуги. В самом деле, зачем быть графом Килмартином, если не иметь возможности приказать приготовить для себя покои в любое время дня и ночи?
А еще на звонок должна будет явиться прислуга, и ему больше не придется оставаться с Франческой наедине.
И да, пусть он и раньше проводил с ней время наедине, но все-таки не ночью, и одета она была не в ночную сорочку с пеньюаром…
Майкл снова нервно дернул за шнур.
– Майкл, – судя по голосу, Франческа забавлялась, – прислуга услышала твой звонок и в первый раз.
– Ах, да, конечно. Трудный выдался день, – сказал он. – В море штормило, да и в целом…
– Жду не дождусь, когда ты расскажешь мне о своем путешествии, – сказала она.
Он посмотрел на нее, оглянувшись, и заметил:
– Я и раньше мог бы рассказать тебе все. В письмах.
Франческа сжала губы. Ох, как же много раз он выдел такое выражение на ее лице. В этот самый момент она решала, съязвить ему в ответ или не стоит. Судя по всему, она выбрала второй вариант:
– Я сильно сердилась на тебя за то, что ты уехал.
Майкл бессильно вздохнул. В этом была вся Франческа – легко могла предпочесть суровую правду веселой насмешке.
– Извини, – искренне сказал он, хотя знал, что, даже имея возможность изменить прошлое, принял бы то же решение. Тогда ему было необходимо уехать. Жизненно необходимо. Вероятно, он просто трус. Вероятно, ему не хватило мужества. Он не был готов стать графом. Ведь он не Джон и не мог его заменить. А от него ждали, судя по всему, именно этого.
Все ждали, даже Франческа.
Смотря на нее, Майкл думал, что уверен: она действительно не понимает, почему он уехал тогда. Она же не знала о его любви к ней и не могла представить, как сильно мучит его чувство вины из-за необходимости стать его преемником.
Во всем этом нет ее вины. И смотря на нее, гордую и хрупкую, греющуюся у камина, он повторил:
– Извини.
Она кивнула, принимая его извинения.
– Я должна была тебе написать. – Когда она повернулась к нему, в ее глазах Майкл увидел печаль и даже, возможно, намек на извинение. – Однако буду честна: я не хотела. Не хотела потому, что каждый раз, думая о тебе, я вспоминала Джона, а в те времена мысли о нем причиняли мне боль.
