– А что, нельзя?
– Ну почему же? Можно. Только услуга за услугу. Я вам рассказываю про Одуванчикову, а вы мне – про прошлогодний снег.
– Ну-у… – начала я. – Прошлогодний снег – это, типа, снег, который выпадал в прошлом году…
– Эмма, не стройте из себя дурочку… – мягко прервал меня Каннибалов.
– Дур-р-ра! Дур-р-ра! – закричал попугай и замахал крыльями. – Эмка Мух-х-ина дуррррррррра!
«Это уж точно, – подумала я про себя. – Умные ведь не обламываются, а я, похоже, обломалась».
– …вы отлично понимаете, о чем я говорю, – закончил Каннибалов свою фразу.
– Не понимаю, – вполне искренне ответила я.
– А вы повспоминайте, может, что и вспомните…
И я действительно вспомнила свой прикольный сон № 43, в котором японка пела песенку о прошлогоднем снеге:
– Подари мне прошлогодний снег, и я стану твоей навек… – пропела я куплет из этой песни.
– Что-что? – не понял Каннибалов.
– Песенка мне такая приснилась, – пояснила я.
– Эмма, я вас не про песенку спрашиваю, – уже с легким раздражением произнес Каннибалов. – Отвечайте, что вам известно о прошлогоднем снеге?
– Да ничего мне не известно! – тоже начала я потихоньку заводиться.
– Значит, по-хорошему не хотите, – покачал головой Каннибалов. – Ну что ж, придется по-плохому. Что вы скажете, госпожа Мухина, если я прикажу сейчас посадить вас в котел, наполненный молоком, на ваши ручки наденут наручники, специально вмонтированные в стенку котла, а сам котел поставят на огонь. Молоко вскоре начнет закипать. Как вам такая перспективка – свариться в молоке?
– Да никак, – ответила я коротко и ясно. Ишь чего захотел – Эмку Мухину угрозами взять. Эмку Мухину угрозами не возьмешь. Мне еще и не так угрожали. Уж поверьте на слово[7].
Зато на каннибаловского попугая каннибаловские угрозы произвели сильнейшее впечатление. Он сорвался с плеча хозяина и залетал по комнате, истошно вопя во все горло:
– Бедная Эмма Мухина! Бедная! Бедная! Куда ты попала, Эмма Мухина? Куда ты попала?!
– Ну так что вам известно о прошлогоднем снеге? – принялся по-новой доставать меня Каннибалов.
– Все известно, – демонстративно соврала я. – Но вам я ничего не скажу.
Каннибалов вздохнул, тоже демонстративно.
– Ну что ж, придется позвать теллека.
В моем сознании слово «телек» стойко ассоциировалось с телевизором. Но Каннибалов явно имел в виду что-то другое.
Так оно и оказалось.
– «Теллек» – это сокращенно от «телохранитель», – объяснил он. – Так вот, моему главному телохранителю Паше очень нравится купать маленьких девочек в кипящем молочке.
«Пора, пожалуй, делать отсюда ноги, – поняла я, – да и руки тоже… да и все остальное. Ведь фирмой мне «гарантирован» полный спектр ощущений по каждому из пяти чувств. А значит, я, сидя в котле, буду ощущать и закипающее молоко. Нет уж, благодарю покорно…»
И, не долго думая (я вообще не люблю долго думать), я применила свой коронный приемчик. Вынула из кармана монетку и со словами: «орел или решка» – подкинула ее к потолку. Монетка, кувыркаясь, отправилась в полет. Каннибалов машинально проследил за ней глазами. Этого-то я и добивалась – чтоб он подбородок свой задрал. И со всей силы ка-а-к вмажу ему в этот подбородок. Ногой. Левой, как вы понимаете. И теперь уже полетел Каннибалов – правда, не к потолку, как монета, а к дверям, как ракета. Вышиб спиной дверь и вылетел в коридор. А за ним вылетел и его придурошный попка, истошно горланя: «Кар-ра-ул! Гр-р-абят!» А за попкой вылетела я – и прямиком на улицу.
