Стас потянулся к тетради, но, взглянув на жирные пальцы, побежал мыть руки.
Дяди Андрея уже не было, и на кухне снова стало просторно.
– А папа где? – гремя рукомойником, поинтересовался Стас, и, как это бывало в городе, когда отец задерживался на работе, услышал мамино недовольное:
– Где-где… В медпункте, конечно! Собрал в пакет то, что нам принесли, и пошел навещать вашего священника.
– Почему это нашего?
– Ну вы же его нашли!
– Как! Он и колбасу унес? – открыв холодильник, ахнул Стас. – Я ведь ее даже не попробовал!
Что-то нехорошее, злое шевельнулось в сердце Стаса.
– Что, гулять хочется? – видя его недовольное лицо, спросила мама.
– Все равно ведь нельзя!.. – буркнул Стас.
– А ты как хотел? – с вызовом уточнила мама. – Совсем от рук отбился! Мы с папой все для тебя делаем, ни в чем не отказываем, а ты…
– Что я?
– Грубишь на каждом шагу! Курить начал!
– Да я только попробовал! – приложив ладони к груди, соврал Стас. – Макс заставил – попробуй у него отказаться!..
– Да? – немного смягчилась мама, но тут же снова нахмурилась: – А в карьер почему пошел?
– А это все Ванька! – опять стал выкручиваться Стас. – Он меня туда затащил, а наказан – я! Можно хоть на лавочке под окном посидеть? Книжку по истории почитать, а?..
– Прямо не знаю, что с тобой делать! – покачала головой мама, и Стас, видя по ее глазам, что она согласна, кинулся за тетрадью…
5
Все было ясно: отец нанял себе шпиона…
Над Эгейским морем шел дождь.
Ветер, пригнавший непогоду, порывами налетал на курьерское судно. Парус то выгибался дугой, словно стремясь сорваться с реи и помчаться вслед за низкими тучами, то бессильно болтался, отяжелев от воды. В конце концов капитан приказал матросам убрать его, и за весла взялись гребцы. Под мерные хлопки задававшего ритм келевста[5] они принялись за свою нелегкую работу.
Прошло больше суток, как «Тень молнии», принеся в жертву Нептуну амфору с вином, вышла в открытое море, а Криспу до сих пор не удалось поговорить с отцом Нектарием.
Когда он увидел его на судне, то сразу бросился к нему. Но добежать до пресвитера ему не удалось. На полпути между ними вырос Марцелл. Ни разу в жизни Крисп не видел отца таким…
– А ну стой! – больно схватил он за руку сына и свистящим от злобы шепотом предупредил: – Я запрещаю тебе подходить к этому… – отец даже не смог сразу найти подходящее слово. – Этому смутьяну! Узнаю – прикажу заковать его и держать в трюме до того самого дня, который ты так хотел выдать ему!
После этого Марцелл разрешил капитану принять на борт попутчиков и велел выделить в его распоряжение одного из самых расторопных членов экипажа. Гилар понимающе кивнул, на судно поднялись обрадованные люди, а к Марцеллу подбежал бойкий киликиец. Это был худощавый юноша, чернявый и смуглый, как все малоазийцы, всего на год-другой старше Криспа.
– Юнга Максим! – уродуя латынь варварским акцентом, отрапортовал он и впился глазами в начальника над самим капитаном!
Марцелл придирчиво осмотрел юношу и, насколько знал своего отца Крисп, остался доволен.
– Чем ты занят на судне? – строго спросил он.
– Уборкой палубы, слежу, чтобы в чане всегда была чистая питьевая вода, – принялся перечислять юнга. – И еще смотрю с мачты на море, нет ли пиратов…
– Какие теперь пираты! – усмехнулся Марцелл. – Это раньше они были как правило, а теперь как исключение! Хочешь заработать? – спросил он, показывая серебряную монету.
