– Я позволю себе еще раз обратиться к поэзии де Машо. Название песни «О тех, у кого нет денег» говорит само за себя, – улыбнулся менестрель и запел уже совсем по-иному, весело и разудало. Едва певец с последним аккордом отложил лютню, как де Бракери грохнул кулаком по столу, заходясь от смеха:
– Клянусь, что не встречал песни правдивее. Одно перечисление напастей чего стоит! Да и ты горазд петь, паренек, ничего не скажешь. Вон, даже святого отца проняло, – он показал пальцем на раскрасневшегося капеллана, тут же скромно потупившего глаза.
– Отлично исполнено, – подтвердил де Фруссар.
– Дорогой Амори, – чувственно проговорила Габриэлла. – Не зря о вас идет слава, как о превосходном певце.
– Благодарю вас, госпожа.
Поклонился менестрель с довольным видом.
Как и подавляющее большинство людей его ремесла, он, оказывается, был весьма тщеславен. Де Фруссар предложил тост в его честь. Слуги наполнили кубки, и все дружно выпили.
– Что не говори, – протянул старый рыцарь, сыто рыгнув. – А в нынешнее время у нас не до забав. То одно приключится, то другое. Оно и раньше бывало всякое. Да только теперь напасти со всех сторон атакуют. Люди забыли Бога. Вот что!
После этих слов де Бракери воцарилось молчание. Отец Жером порывался что-то сказать, но так и не решился. Надо было срочно менять тему разговора. Тут-то граф де Фруссар вспомнил про меня.
– А я нанял солдата, бившегося в войсках Жана Бесстрашного! И скажу, что выучка у него превосходная. Вы же знаете здоровяка Жиля Пуле? Так вот, этот парень так отделал его в схватке на мечах, что любо дорого было смотреть. Эй, сержант, подойди ближе и встань так, чтобы тебя смогли рассмотреть.
Мне пришлось обогнуть стол, чтобы я был виден всем присутствующим. Встав перед ними, я отвесил почтительный поклон и застыл, точно изваяние.
– Вид у него бравый, – заметил рыцарь. – Хотя твой Пуле – настоящий мешок. Побить его много ума не надо. Как тебя зовут, малый? – обратился он ко мне.
– Клод-Франсуа Малон, господин, – бодро ответил я.
– Ты действительно служил у герцога?
– Да, господин. В его охране.
– И каков он из себя?
Ну и детские вопросы задает старикан, – подумалось мне. – Хочет знать, не лгу ли я?
– Из себя он очень величественный и умный. Настоящий правитель.
Де Бракери захохотал.
– Понятно, почему ты не хочешь о нем говорить. Наш герцог неказист на вид. Что же, ты больше не в войске?
– Наш отряд распустили после смерти капитана. Вот я и подался на вольные хлеба. Год жил без забот, да деньги кончились раньше, чем рассчитывал. Пришлось мне снова наниматься.
– Эко складно ты говоришь. Среди вашего брата мало таких говорунов.
– Я из школяров, господин.
– Вы не поверите, но он умеет читать и писать, да еще знает латынь, – заявил де Фруссар.
– Ученый солдат, – хмыкнул старик. – Это все равно, что скрестить быка с лошадью. Толку не будет. Излишняя ученость, воину, мальчик, только во вред. За всю мою жизнь я был знаком с двумя учеными мужами. Один погиб на турнире, получив копье в брюхо, и его ученейшие кишки точно также вывалились на песок, как и какого-нибудь олуха. Другой стал в итоге судьей. Это сам по себе незавидный конец. Что на это скажешь?
– Скажу, что обучение я так и не закончил.
– Вот это другое дело. А почему ты не говоришь о своих подвигах?
– Меня не убили, господин. По-моему, в этом и есть мой главный подвиг.
– Да за словом ты в карман не лезешь. И мне нравится твоя скромность. А то бредни «бывалых» вояк вызывают тошноту. Послушай их. Так они убили врагов больше, чем население нашего графства. Воюй, парень! Война – это лучшее из всех занятий на земле. И единственный честный способ улучшить свое положение. Я знавал воинов, заслуживших в бою рыцарское звание.
