– Браво, Малон! Сегодня ты меня потешил как нельзя лучше! У меня даже слезы выступили от смеха. Возьми, налей себе вина. У тебя ведь пересохло в горле от долгой болтовни.
Пока я наливал из изящного серебряного кувшина белое вино и пил, Габриэлла успела принять на редкость соблазнительную позу. Посмотрев мне в глаза, она улыбнулась и провела розовым язычком по губам. Чувства, охватившие меня, были противоречивы. Когда тебя соблазняет красивая женщина, остаться равнодушным к ее чарам вряд ли получится если ты полон сил, и твой возраст не достиг старости. Мой пополневший гульфик тому прямое доказательство. Вот только предаваться страсти в объятиях дворянки для меня в нынешнем обличии и при тех планах, которые сюда и привели – большое безрассудство. Мой рассудок не был настолько затуманен, чтобы я не отдавал отчета в том, что происходит. А происходило следующее: меня обольщала жена моего сеньора, дворянка не с одним поколением знатных предков. И в этой истории, в случае ее огласки, виноватым окажусь, если что, только я. Поистине, жена рыцаря была наделена похотью сверх всякой меры. Что бы ей не подождать мужа? Постель-то и остыть не успела. На худой конец, взяла бы себе святого отца. Тот-то только слюни на нее не пускает. А вот зачем Габриэлле понадобился простой солдат? Сама же утверждала, что я некрасив. Мне стало не по себе. Для большей свободы действий требовалось иметь Габриэллу в союзниках, а не врагах. И что будет, откажи я ей? Пожалуй, большего врага мне тогда не сыскать. Она же шаловливо провела пальцами по волосам, шее и губам, как бы выставляя себя напоказ.
– Иди ко мне, капитан! Ближе, я хочу разглядеть твой шрам.
Голос ее сделался столь сладким и призывным, а грудь так бурно вздымалась, что могло показаться, будто добродетельная женушка рыцаря вся пылает любовной страстью. Я встал перед креслом и, склонившись над ней, позволил провести рукой по моему лбу. Прикосновение, ласковое и легкое, заставило меня придвинуться ближе, и обруч из сомкнутых рук повис на моей шее. Лицо Габриэллы оказалось совсем рядом. Я ощутил ее порывистое дыхание, запах вина изо рта и сильный, кружащий голову аромат, шедший от волос. Она сама поцеловала меня, и ее язычок толкнулся в мои зубы.
– Дай женщине, что она просит, от тебя не убудет, – мелькнула запоздалая мысль.
И я сжал тонкую упругую талию.
– Ну же, не медли! – прошептала она мне на ухо.
Когда рука Габриэллы забралась мне за пазуху, я вдруг вспомнил, что в передней находится Меик, а дверь даже не заперта на засов. Любой, кто войдет, стоит ей закричать, подумает о насилии, и тогда мне конец. Что, если это и есть ее план? Меня даже бросило в жар от такого предположения. Все эти мысли вихрем пронеслись в моей голове, в то время как Габриэлла прижималась ко мне своей роскошной грудью, огонь которой я чувствовал даже через одежду.
– Подождите, госпожа, я закрою дверь, – я мягко отстранил ее.
– Сюда никто не войдет без разрешения, – возразила она.
– Так будет надежнее. Я привык защищать спину.
Я подошел к двери и, прежде чем задвинуть засов, бросил взгляд через плечо. Габриэлла стояла там, где я ее оставил, и внимательно наблюдала за мной. Взгляд ее больших глаз, до того томный, был сейчас трезвым и расчетливым. При этом она продолжала призывно улыбаться мне, а грудь ее бурно вздымалась. Закрыв засов, я повернулся и пошел к Габриэлле, оказавшейся уже возле алькова, забранного занавесом из зеленого шелка. Взяв меня за руку, она откинула его и провела внутрь, где стояла большая кровать – супружеское ложе четы де Фруссар. Я чуть замешкался, боясь помять ее пышное платье. И Габриэлла, хихикнув, словно девчонка, шепнула:
