Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы поставить правильный диагноз – это было сильное сотрясение мозга. Но сотрясение – пустяк, по сравнению с состоянием Бионики.
Проделав все необходимые манипуляции, профессор побежал обратно к инкубатору.
Показатели жизненных функций Бионики немного улучшились. Уже было видно невооружённым глазом, как она дышит. Значит, они успели, и Бионика будет жить! Но профессора расстраивал один факт, о котором он всё время думал: сохранятся ли умственные способности девушки? Ведь после такого потрясения и клинической смерти у биомеханического человека может возникнуть всё, что угодно.
Но, ничего не поделаешь – надо ждать… Ждать и надеяться на лучшее.
Профессор, наконец, смог немного расслабиться, постоянно наблюдая за многочисленными экранами; он присел в кресло, бросил беглый взгляд на Алексея и откинулся на спинку. Вот теперь он мог подумать и о том, что же могло случиться. Что это за взрыв, из-за которого лаборатория постепенно наполнялась удушающей гарью, пылью и дымом, и от этого дыма уже начинало резать глаза. Неужели, дворецкий что-то перепутал?
Но не успел профессор это подумать, как в лабораторию ворвался пилот.
– Геннадий Юрьевич!
– Да здесь я, здесь…
– Что случилось?.. То есть… вы живы, с вами всё в порядке?
– Скажи мне, Олежа, если бы я был мёртв, смог бы я с тобой разговаривать?
– Но… я… это…
– Ладно! Сядь, отдохни.
Пилот почему-то присел на корточки, но тут же вскочил и схватился за ногу. Увидев это, профессор воскликнул:
– О! Да ты ранен? Ещё один, чёрт побери! Ану иди сюда.
– Что вы хотите делать? – с опаской сказал пилот.
– Клизму тебе вставить хочу, чтобы ногу вылечить! Чёрт! Иди сюда, сказал!
Пилот повиновался.
Геннадий Юрьевич развязал импровизированную повязку пилота. Из раны тут же стала сочиться кровь.
– Кровь, Геннадий Ю…
– Да знаю я, молчи!
Профессор быстро нашёл в ящике необходимые инструменты и подошёл к пилоту. Он посмотрел на Олега с каким-то сожалением, залез себе в карман и достал оттуда маленький шарик, завёрнутый в цветную фольгу.
– На, – протягивая шарик пилоту, сказал профессор.
– Что это?
– Надо зашить рану, а это самое сильное обезболивающее. Так что бери, разворачивай и жуй!
– Но это же самая обыкновенная конфета!
– Скажи, кто из нас профессор, ты или я?! Сказал, жуй, значит, жуй! На.
Пилот взял шарик, развернул и положил в рот. Раскусив, он проговорил:
– Это шоколад.
– А в шоколаде анестетик. Жуй быстрее, не отвлекайся!
Пилот в ускоренном темпе стал жевать, а профессор в это время сидел на корточках перед пилотом и приставлял к ране инструмент, чем-то напоминающий пистолет. Послышались тихие щелчки. Через некоторое время процедура закончилась. Профессор положил «пистолет» на стол и выдавил немного прозрачной мази на рану. Мазь запузырилась и распространилась по всему порезу, после чего, куда-то исчезла.
– Всё. Как новенький! – сказал Геннадий Юрьевич.
– Всё?! Я даже ничего не почувствовал! Неужели этот шоколад такой и вправду чудодейственный?!
– Нет, я дал тебе обыкновенную конфету.
– Но вы же сказали, что это ан-н-епсеспик!..
– А если б я этого не сказал, то ты бы орал тут, как резаный!
– Но мне же не было больно!
– Я тебя знаю! Ты всё равно орал бы! Дёргался, кривлялся! Зачем это мне? Просто в пистолете есть обезболивающее, от которого ты ничего и не почувствовал. Ты жевал, рот у тебя был занят, и ты дал мне спокойно зашить рану. Ну, всё. Теперь рассказывай, что там наверху.
