Художник Лебедев находился в своей мастерской, где принимал учеников. Два молодых человека сидели у мольбертов и сосредоточенно водили кистями по полотнам.
Увидев Варю, Алексей Кириллович осуждающе покачал головой, но, когда Андрей объяснил ему причину её опоздания, засуетился и, взяв в руки картину, понес к свету. Поставил на мольберт и, отойдя в сторону, стал внимательно разглядывать.
– Сразу не скажу ничего. Картина неординарная по своему написанию и содержанию. Даже стиль так сразу не определить. Позвольте мне поработать с ней немного? – обратился он к Дубовику. – Насколько я понимаю, для вас эта вещь важна, и абы что, сказанное мною, вас не устроит?
– Правильно понимаете. Я вернусь за ней, когда скажете, – он попрощался и, уходя, обнял и нежно чмокнул Варю в щёчку, чем вызвал у всех некоторое смущение, которого сам не заметил, раздумывая о словах художника.
В архиве областной библиотеки царили полумрак и тишина. Запах старых книг щекотал ноздри. Слышен был лишь тихий шелест переворачиваемых страниц: за одним из столов сидела молоденькая девушка и просматривала старые фолианты, которые внушительной стопой возвышались над ней.
Архивариус Нина Евдокимовна, весьма интересная женщина лет пятидесяти пяти, встретила Дубовика несколько высокопарно:
– А я помню вас, вы уже бывали здесь, смотрели подшивки старых газет! Очень приятно, что в нас ещё есть нужда, что мы необходимы не только простым гражданам, но и таким значимым людям, как сотрудники Госбезопасности! – она показала на свободный стол с зеленой настольной лампой: – Проходите, пожалуйста!
– Нина?.. Простите, запамятовал отчество, – спросил Дубовик, проходя к столу.
– Евдокимовна! – подсказала женщина.
– Нина Евдокимовна! Мне необходимы все имеющиеся у вас документы, газеты периода с 1910… ну, и, наверное, по 1914 год. Пока будет достаточно!
– Скажите, товарищ?..
– Подполковник.
– Поздравляю! В прошлый раз вы были, по-моему, в звании, майора? – Дубовик кивнул. – Товарищ подполковник! Возможно, вас интересует что-то конкретное? Так мне будет легче сделать вам подборки газет, ведь были и совершенно специфические издания…
– Пожалуй, вы правы, – согласился подполковник. – Меня интересует купечество того времени, в частности, Лыткин. Вам, случайно, не знакома эта фамилия? Ведь он был купцом, насколько мне известно из истории нашего города.
– Да, конечно! – воскликнула женщина, приложив руки к груди. – Представьте, я помню такую семью! Мне в то время было девять лет, я имею в виду 1910 год, но мы с детьми Лыткиных, как впрочем, и с детьми других купцов и мещан, играли в парке, катались на горках. Дети ведь не делают различий в сословиях… – как бы оправдывалась она. – Но прошло много времени: сначала империалистическая война, потом революция, гражданская война, сталинские времена, ещё одна война – многое позабылось, но фамилия эта у меня в памяти сохранилась. Правда, об их семье я не очень много знаю, пожалуй, только то, что касалось детей… – Она задумалась, потом вдруг вскинула глаза: – А знаете, я помогу в большем, нежели просто документами из архива! Я дам вам адрес преинтереснейшего человека – это просто кладезь исторических событий, энциклопедия! Сам он служил по почтовой части, а его старшие братья – в полиции. Так что, вам прямая дорога к этому человеку! Но газеты я принесу! – она направилась вглубь комнаты.
