Читать онлайн Кирилл Земсков - Тайна стоимости. Теория стоимости в истории политэкономии

Впервые понятие стоимости появляется в трудах Аристотеля. Пытаясь понять, почему вещи стоят именно столько, сколько они стоят, Аристотель заметил, что стоимость вещей часто связана с их потребительской ценностью, то есть с тем, насколько полезны и нужны эти вещи для людей, и насколько высокими потребительскими качествами они обладают. В самом деле, хорошее вино должно стоить больше, чем плохое; красивая лошадь благородной породы, безусловно, является более ценной, чем лошадь простой породы, а потому и стоить она должна больше; за новую вещь люди готовы заплатить больше, чем за старую вещь или испорченную.

В сущности, Аристотель впервые вводит понятие потребительской стоимости. Потребительская стоимость – это то, насколько ценной, полезной и нужной является вещь, насколько высокими потребительскими качествами она обладает, насколько полно и качественно она способна удовлетворять определенные человеческие потребности.

В дальнейшем понятие о потребительской стоимости станет ключевым для всей политэкономии, и ни один философ или теоретик, занимавшийся проблемами политэкономии, не мог обойтись без этого понятия. Понятие потребительской стоимости явным образом присутствует в теории Адама Смита. Оно появляется у Дэвида Риккардо, а для представителей австрийской школы это понятие становится центральным, из которого они пытались вывести и объяснить все остальные экономические явления.

Но уже у Аристотеля возникает и одна из главных проблем всей политэкономической мысли: как потребительская стоимость связана со стоимостью меновой, то есть с теми пропорциями натурального или денежного обмена товарами, которые существуют при свободной торговле? Аристотель не дал ответа на этот вопрос, и эту проблему в дальнейшем пытались разрешить все политэкономические учения. И неудачно.

Суть проблемы состоит в том, что потребительская стоимость очевидным образом является величиной субъективной. Ведь полезность вещи, ее ценность зависит от того, кто оценивает эту вещь. Если некто любит яблоки больше, чем груши, то понятно, что за килограмм яблок он готов заплатить больше, чем за килограмм груш. Если кому-то нужна лошадь для пашни, то тягловую лошадь он оценит выше, чем легкого скакуна, почти бесполезного для земледельческого труда.

Конечно, некоторые вещи имеют более высокую ценность в глазах большинства людей. Золотое украшение будет стоить выше, чем серебряное, так как большинство людей ценит золото выше, чем серебро. Новая вещь всегда стоит больше, чем такая же вещь, но старая или с какими-то изъянами. Но объективно оценить полезность вещи, ее способность удовлетворить какую-то потребность, довольно сложно, так как потребности и вкусы у людей разные.

Отсюда, начиная с Аристотеля, в политэкономии возникает некоторое «недоверие» к потребительской стоимости, – в том смысле, что прямо связать потребительскую стоимость со стоимостью меновой никто до австрийской школы не решался. Все признавали, что потребительская стоимость существует, что она каким-то образом оказывает влияние на обмен и хозяйственную деятельность человека, но ее явно субъективный характер, невозможность как-то объективно оценить ценность и полезность вещи с точки зрения ее потребительских качеств, заставляли экономистов отказаться от этого понятия, как влияющего на меновую стоимость. Экономисты искали объективные законы обмена, а потребительская стоимость с ее субъективным и неуловимым характером казалась менее всего пригодной в качестве объективной экономической величины.

И только у австрийской школы понятие потребительской стоимости становится центральным, причем представители этой школы ее прямо так и называли – «субъективной ценностью». «Субъективная ценность» австрийской школы и «потребительская стоимость» в других политэкономических теориях – это одно и то же. Более подробно о взглядах представителей австрийской школы мы поговорим позже, пока же заметим, что для этой школы понятия полезности и ценности вещи становятся основными для анализа, так как именно из потребительских качеств вещей, оцениваемых субъективно, представители этой школы и пытались вывести и объяснить меновую стоимость.

Понятие о меновой стоимости впервые в политэкономию также было введено Аристотелем. Если потребительская стоимость соотнесена с потребительскими свойствами отдельной вещи, с ее способностью удовлетворять какие-то человеческие потребности, то меновая стоимость всегда соотнесена с другой вещью, на которую может быть обменена эта вещь. Меновая стоимость – это пропорция обмена одного товара на другой. Здесь вещь уже становится товаром, а ее меновая стоимость определяется в ходе обмена на другой товар.

Но что стоит за этой пропорцией обмена одного товара на другой? Если пять аршин холста обмениваются на два кувшина вина, то можно сказать, что меновая стоимость холста, выраженная через стоимость вина, соотносится как пять аршин к двум кувшинам. А меновая стоимость вина, выраженная через холст, соотносится как два кувшина к пяти аршинам. Возникает ли меновая стоимость этих двух товаров только во время обмена, или же это нужно понимать таким образом, что и у вина, и у холста уже существует какая-то определенная стоимость до всякого обмена, и во время обмена происходит только сопоставление этих стоимостей, которые и определяют пропорцию обмена?

Но ведь вино и холст могут быть обменены не только друг на друга, но и на другие товары. Следовательно, в основе меновой стоимости вещи лежит какая-то объективно присущая ей стоимость, которая во время обмена только выражается через стоимости других товаров. Значит, в основе меновой стоимости должна лежать стоимость как таковая.

В результате этих простых и вполне логичных, как кажется, рассуждений в политэкономии сформировалось представление, что меновая стоимость товара – это и есть стоимость как таковая, которая существует объективно, вне и до всякого обмена, как некое его «свойство». И оставалось только ответить на вопрос, что определяет эту стоимость товара.

И вот здесь и начались самые большие сложности. Прежде всего, становилось непонятным, что делать с потребительской стоимостью. То, что меновая стоимость товара должна как-то зависеть от его потребительских свойств, было достаточно очевидно. В самом деле, ведь гнилые яблоки не стоят ничего, а свежие яблоки – вполне ходовой товар. Но если стоимость существует как-то объективно и до всякого обмена, как некое «свойство» товара, то ее довольно трудно как-то увязать с потребительской стоимостью, так как потребительская стоимость слишком субъективна и неуловима. Если человек не любит яблоки, он их не купит даже по самой низкой стоимости – они ему просто не нужны. Но если в основе стоимости не может лежать потребительская стоимость, то величина стоимости должна определяться чем-то другим. Например, трудом, который был затрачен на производство данной вещи.

Так в политэкономии появилась трудовая теория стоимости. Подробнее об этой теории и о том, в чем состоит ее ошибочность, мы поговорим позже, а пока отметим, что Аристотель же был первым, кто понял, что деньги возникают из меновой стоимости. Когда обмен товарами становится регулярным, и при этом обмениваются многие и разные товары, в целях удобства обмена и торговли возникает необходимость выразить стоимости всех товаров через общие единицы стоимости. И носителем такой единицы стоимости и становятся деньги. Теперь меновая стоимость вина или холста или любого другого товара может быть выражена через общие денежные единицы.

Из сказанного ясно, что меновая стоимость становится главной проблемой политэкономии. С меновой стоимостью связаны многие явления хозяйственной деятельности – в том числе такое важное явление, как деньги. А цена товара – это и есть меновая стоимость товара, выраженная в денежных единицах. И если бы удалось понять, как формируется эта стоимость и чем она определяется, политэкономия смогла бы ответить на многие важные вопросы о хозяйственной деятельности человека. Но решить эту проблему политэкономии не удалось. Ни одна из теорий не давала ясный и полный ответ о природе стоимости и о том, что определяет ее величину. Проблема меновой стоимости стала главной и так и не решенной проблемой политэкономической мысли.