На мизинце ее руки переливалось толстое золотое колечко, а в ушах были слуховые аппараты телесного цвета, которые я видела на детском снимке.
– Макс всегда шутит над гостями. Не обращай внимания, Кирочка. Тебя все потеряли, прости господи, – тихо произнесла она. – Ой! Пора торопиться! Мы жутко опаздываем! Встав после сна, мы припадаем к стопам Твоим, Благий, и ангельскую песнь возглашаем Тебе, Сильный: Свят, Свят, Свят Ты, Боже, молитвами Богородицы помилуй нас. Скорее спускайся вниз.
Поправив юбку, Алла подобрала своего вырывающегося из ее рук хорька, отставила блюдо с хлебом и быстрым шагом засеменила к двери.
– Опаздываем? Куда, Алла?..
На улице плюс тридцать. Я надела джинсовые шорты и белую футболку, спрятала пучок растрепанных нечесаных волос под кепку, прикрыла невыспавшиеся глаза солнцезащитными очками и побежала вниз.
На втором этаже постучала в дверь с журавлями. Никто не отозвался. Быстренько юркнув в душевую Кости, набрала в рот пасты и прополоскала рот.
На подъездной дорожке возле «Ауди» с распахнутой дверью меня дожидался Женя. Он вытянул руку, помогая мне сесть, но я отбила по ней пятюню и запрыгнула в салон сама, перебарывая желание потоптаться босыми пятками по зеленому шелку лужаек.
В салоне уже сидела Алла. Ее ладони были аккуратно сложены поверх расправленной куполом юбки. Ноги чуть вытянуты и прижаты друг к другу щиколотками в легком наклоне.
«Ауди» тронулась с места нежным дуновением ветра, что колышет пыльцу на тычинках пионов. Следом за нами с ревом стартанул красный внедорожник, похожий на новогоднюю гирлянду из-за светящегося всеми цветами днища.
– Парни, – отмахнулась Алла. – Макс постоянно демонстрирует себя размерами машин или часов, прости господи. Придите, поклонимся Царю, нашему Богу. Придите, поклонимся и припадем ко Христу-Царю, нашему Богу. Придите, поклонимся и припадем к Самому Христу, Царю и Богу нашему, – повторила она несколько раз.
Алла смущенно приподняла пальцы к губам, продолжая шептать молитвы и креститься.
– Ал, куда мы едем? – спросила я, когда она закончила шептать.
– В воскресенье? – удивилась Алла.
– Это ваше стоп-слово? Ну и что, что сегодня воскресенье? Семь утра. Можно было бы спать… еще примерно столько же часов… – зевнула я шесть раз подряд.
– В храм, – ответила Алла. – Сегодня воскресенье, Кирочка. Мы едем на утреннюю службу.
Кажется, последний раз я была в храме на собственном крещении. В два года.
– Я не пойду! Алла, нет. Я же… Я не одета!..
В пассажирских окнах мелькали луга, мимо которых несся Женя. Он ни разу не нарушил правила, но всякий раз, словно экстрасенс, предвидел, сколько будет гореть светофор, с какой стороны совершить маневр, когда сбросить, а когда ускориться.
Шофер красного внедорожника ему не уступал, но определенно делал все, чтобы обогнать. Машина опередила нас возле железнодорожного переезда, просочившись в щель между опущенными шлагбаумами. В окно на пассажирском сиденье возле Максима я увидела Костю. Он был в белой рубашке и ослабленном галстуке. Поправив на переносице очки, он не сводил с меня взгляда.
– Как батюшка с матушкой не любят такое поведение брата, – вздохнула Алла. – Никакой на него управы, Кирочка. Он делает так, чтобы позлить семью. Не обращай на него внимания. Он не хотел обидеть тебя вчерашней шуткой. Он просто… себе на уме. Как я ни молила его, как ни уговаривала стать хорошим сыном батюшке с матушкой, Максим сопротивляется.
