Тревога поползла по бесчисленным коридорам главного здания биополигона, как легкий дымок. Мы уже знали, что срочно была заказана крупная партия сыворотки против змеиных укусов, при этом фармацевтов обязали создать лекарство в кратчайшие сроки. На самом деле никто не знал, насколько преуспеют фармацевты в антизмеином деле: ведь рецепты сывороток придется искать в старинных книгах. Многие полагали, что рецепт найти можно, а вот ингредиенты сыворотки могли быть безвозвратно утеряны в дали веков.
При этом никто не знал, помогут ли сыворотки при укусах неизвестных пришельцев, да и существуют ли сами пришельцы в живом виде?
В научном городке, как никогда, было оживленно и шумно, словно все торопились наверстать упущенное время развлечений и общения. Бесконечно кричали глупые почасовые кукушки – как всегда бывало в моменты эмоционального напряжения, они проводили бойкую перекличку в саду. Это те самые кукушки, которые стали одной из первых курьезных жертв науки в «Северном». И хотя имя их создателя не вошло в анналы истории, тем не менее, о нем знали все, и редко кто не ругнул ученого в неспокойные ночные часы.
Экспериментальные кукушки показывали время независимо от того, спрашивали их о том или нет. Причем, делали это не одни птицы, а в тесном сотрудничестве с деревьями: время чувствовало растение, а проводником идеи служила птица. Скажем, в час ночи птица кричала «Ку-ку», а в три часа ночи – «Ку-ку, ку-ку, ку-ку!» В три пятнадцать или в три тридцать птички по-прежнему издавали истошные крики в серии три-три. То есть, если кукушки совершали взлет или посадку – деревья вещали о времени, как сумасшедшие, а если птички спокойно восседали на своих ветках, воцарялась относительная тишина.
Что только не делалось в городке по кукушечьему поводу. К вечеру молодые лаборанты приманивали птиц-часы на самые дальние деревья сада, развешивая там кормушки с едой. Но вредные пернатые, набив животы, и не думали подремать, а начинали свой концерт по всему саду, словно знали, что это доводит ученых до бешенства. Артисток пробовали закармливать до отвала, но и это не помогало. Злая биологическая шутка неизвестного экспериментатора приводила обитателей полигона в серьезное нервное напряжение. Психологи присвоили этому явлению название «Кукушечий временной синдром». Врачи предупредили, что, если руководство не найдет в ближайшее время выход из создавшейся ситуации, то они будут рекомендовать изоляцию кукушек. Обсуждение кукушечьих проблем велось как раз накануне этих событий.
Общий переполох, царивший на полигоне, дополняло безудержное кукование в саду. Когда кукушки поднимали вот такой стрекот наперегонки, не выдерживая никакого сравнения с настоящими часами, каждому хотелось запустить в них тяжелым валенком. Эту шутку пустил в обиход Брэд. Иногда он, с комичным видом оглядывался вокруг, спрашивая «Где взять валенок?» Никто не знал, что такое этот валенок, но шуткой иногда пользовались, полагая, что валенок – это оружие, пригодное для убийства вышедших из повиновения предметов и животных.
Но вся эта суета происходила внутри полигона. Снаружи же надвигалась осторожная едкая тишина, которую мы не сразу заметили. Мы так привыкли к шумной деятельности пикетчиков, что воспринимали ее скорее, как досадную необходимость, чем недоразумение. Каждое утро «Белые облака» окружали центральную часть нашего круглого замка, снимая осаду к вечеру. Подобное внимание к нашим разработкам, пожалуй, даже льстило нашему самолюбию. И вот теперь монитор показывал редеющие ряды «Белых облаков» – они исчезали со своих неизменных постов бесшумно, как трава, оставляя после себя плавающие шары-транспаранты.
