Серьёзно?
Она решила повалить меня, и… Дальше что?
Поддаюсь ей, соприкасаюсь спиной с прохладной поверхностью.
А Ярослава сбежать хочет.
Думает, всё?
Хватаю её за запястья, сажаю на себя и не даю свалить. А она дёргается. Но так мило и вместе с тем эротично седлает меня, что теперь с места двинуться не может.
Перехватываю оба запястья в одну руку и дёргаю на себя. Резко, быстро, пока опомниться не успела.
Валится вперёд, касается своей грудью моей, и бьёмся лбами.
Сука.
Ладно. Сам виноват.
Главное, чтобы она последние мозги свои не растрясла.
– Ай! – пищит мне прямо в лицо. Улавливаю приятный аромат, въедающийся в ноздри. Пробивается даже через запах моей рубашки.
Так вот чем у меня в салоне провоняло. Ей.
– Ты чего творишь, ушлё…
Она замолкает, не решаясь сказать дальше. Замирает.
Я оттягиваю её руки и фиксирую над нашими головами, чтобы не мешали. А сам второй ладонью обвиваю её за талию.
Не убежит теперь.
Но, твою мать, опасно.
Я, блять, голый.
А она сидит на мне без трусов, касаясь всеми местами обнажённого торса. Если взглянуть вниз – увижу её грудь, что пытается не касаться меня. А прямо перед моими глазами – её карие воспламеняющиеся медового цвета радужки. Одно движение, один сантиметр, и я дотронусь до её губ.
В зоне риска, блять, оба.
Но она сама виновата, дрянная девчонка.
– Как ты меня назвать хотела?
– Никак, – быстро выпаливает. Судорожно взглядом бегает по моему лицу. Понимает, как мы близко. Сама виновата. Обмануть меня решила, убежать. – Зачем мне тебя обзывать? На минутку, я в невыгодном положении. У меня болит всё тело, и я хочу спать.
– Ты только что пыталась убежать, – припоминаю ей. Теряется, но всего на мгновение.
– Конечно, я же обижена.
– Мозги мне не пудри, – огрызаюсь. Тельце в моих руках вздрагивает.
– Отпусти меня, озабоченный извращенец.
Она вырывается, елозит по мне и останавливается, округляя глаза.
Явно из-за моего напряжения. Тело становится каменным, когда эта дура без трусов делает несколько неловких движений.
Нет. Всё. Нахрен.
Опрокидываю дурочку на пол. Сажусь сверху, не боясь, что полотенце спадёт. Есть на чём держаться. Если и упадёт – зацепится на стояке.
Да твою мать.
Быстро наклоняюсь к ней, чтобы ничего не увидела. И на полном серьёзе грожу ей пальцем.
– Видишь, к чему приводит твоё своеволие? Сейчас могла бы спать в кровати, отдыхать. А вместо этого лежишь на полу и опять без рук.
Не могу не улыбнуться.
– Отпущу тебя и дам пойти спать, если скажешь, что урок уяснила и больше не будешь доставлять мне проблем.
В карих глазах искристый огонь играет. Вот-вот сожжёт меня взглядом, но я с лёгкостью сделаю это в ответ. Поглощу и покажу, где её место.
– Я… – начинает со злостью, – искренне сожалею.
Неожиданно.
Даже очень.
Неужели поняла, в какую задницу попала?
– Что не могу плюнуть тебе в лицо ещё раз.
А я-то думал…
– Вот как, – задумчиво выдаю.
С трудом держусь, чтобы не улыбнуться.
Почему? Хрен знает. Весело мне. Задевает. Прямо так и хочется поставить её на место.
– Ибо очень хочу спать и искупаться. Попробовал ты этот стул поднять… Я бы на тебя посмотрела.
Оставляю это без комментариев.
Ещё раз смотрю на девчонку сверху вниз. С матерью они похожи, но различия имеются. Значительные, если приглядеться. Но отчего-то именно сейчас, сглатывая, просматриваю каждую виднеющуюся родинку.
Одна над губой, совсем маленькая. Другая на тонкой шейке. Ещё две – на острых ключицах, до которых хочется дотронуться губами.
