Ледяными руками я ощупываю свои колени, боясь вновь посмотреть на него.
Может быть, показалось? Привиделось? Может быть, новый хозяин нашего центра просто похож на него?
Но, конечно же – нет.
Я слишком хорошо помню «своего» Марка. Каждую черточку на его лице и каждую мельчайшую родинку на его теле несмотря на то, что времени вместе нам было отведено слишком мало. Все эти детали врезались в мою память острым кинжалом и до сих пор терзают сердце больной занозой.
Кусаю губу почти до крови, вслушиваясь в то, что говорит директриса:
— … Но все мы взрослые люди, поэтому должны понять и принять намерение нового руководства… Марк Артурович принял решение…
Все-таки сокращение? Центр закрывают? О Господи, нет...
Голос Зинаиды Петровны резко обрывает мужской баритон, от которого у меня мурашки рассыпаются по всему телу:
— Принял решение, что центру необходима новая жизнь, — произносит Дворецкий уверенным тоном. По дружным рядам начинают шептаться.
— Но… Вы ведь только что говорили…, — растерянно пытается вновь встрять директриса. Марк осекает ее поднятой вверх рукой. В зале воцаряется тишина.
— Мы расширим центр. Откроем несколько дополнительных платных секций. Выкупим остальное помещение и сделаем полный ремонт.
— Вы готовы все это спонсировать? — глаза Зинаиды Петровны стали похожи на блюдца. Да и все наши, кажется, дышать забывали, внимая словам нового руководства.
— Подадим заявки на несколько государственных грантов. Сделаем из этого центра лучший во всей области. К нам будут записывать детей за год вперед.
— Но как же бесплатные секции? Не у всех есть возможность…, — раздался разочарованный голос откуда-то сзади.
Марк взял ровно секунду на размышления, а затем заявил:
— Они будут работать так же, как раньше. С одними только платными секциями о гос. помощи можно забыть, так что…
Его прервали аплодисменты.
Речь нового руководства так вдохновила коллег, что все без исключения рукоплескали, смотря на Дворецкого, как на снизошедшее божество.
И лишь я мечтала провалиться сквозь землю. Прямо здесь и сейчас. Только бы не видеть больше синевы этих глаз, заставляющих вспомнить о чувствах, которые я столько лет пыталась похоронить в завалах собственной памяти.
Дворецкий немного склонил голову набок, призывая всех к тишине. Все так же высокомерно, окинул собравшихся взглядом, и произнес:
— Нам всем предстоит большая работа и глобальные изменения в ближайшие несколько месяцев. Если кто-то не готов оставаться сверхурочно и брать на себя дополнительную нагрузку, пока мы не расширим штаб преподавателей…, можете быть свободны прямо сейчас. Расчетные получите без отработки.
Рот Галки вытянулся буковкой «о». А Марика в это время рвано вздохнула.
— Суровый мужчина, — восхищенно протянула подруга.
Однако, никто из коллег не изъявил желания сбежать с корабля.
— Я рад, — сухо констатировал Марк, и не прощаясь, вышел из зала.
Перед моими глазами осталось лишь пятно его темного силуэта, скрывшегося в дверях. Зинаида Петровна тут же посеменила следом.
— Д-а-а-а…, — Галка наконец выдохнула и послала мне пылающий взгляд.
— Девочки, я Ритку заберу и домой. Чувствую себя плохо, прикроете? — успела я вставить до того, как подруги кинулись обсуждать предстоящие перемены и их виновника.
***
Уже через пять минут, наспех завязывая на дочери легкую летнюю шапочку, я думала о том, что делать дальше.
А, может быть, стоило воспользоваться его «предложением» и уволиться?
