Обхватила свои плечи ледяными руками.
— Пожалуйста… Пожалуйста… Он тебе соврал… Надави на него… Спроси еще раз… Я ни при чем… Я ни при чем… Он все соврал… да он же что угодно сейчас скажет, лишь бы выйти сухим из воды! Пожалуйста! Пожалуйста! — мой голос все продолжал шелестеть, а молчание Роберта было все более угнетающим.
И все-таки обернулась. Осторожно. Опасливо. А нарвавшись на его уничтожающий взгляд, тут же попятилась к стенке.
— Ты мне не веришь… — прошептала я обреченно. Да. Глупо. Глупо было думать, что теперь он поверит. И я понимаю всю ситуацию. А еще понимаю, что моих усилий не хватит теперь, чтобы вымолить пощады у Роберта.
Он сделал большой шаг ко мне. Я к стене. И уперлась спиной. Дальше отступать было некуда.
В нос пробрался запах ярости, ненависти.
— Я к этому непричастна… — прошептала еще раз.
Зло, ядовито ухмыльнулся в ответ.
— Ты… — прошипел, склоняясь чуть ниже и стараясь посмотреть мне в глаза. — Ты мне клялась.
— Я не виновата!
Нервы струнами натянулись. Лопнут вот-вот, срывая рассудок в истерику.
— А твой подельник утверждает обратное.
— Он… — затрясла из стороны в сторону головой, глотая горькие слезы. — Он все что угодно готов сейчас будет сказать, лишь бы ты его пощадил. Но я не виновата! Я не виновата! Сделай так, чтоб он сказал правду!!!
— Хватит! — не сказал, прорычал этот монстр.
И тут же с огромной силищей впечатал огромный кулак в стену рядом с мной. С нее тут же посыпалась штукатурка.
Я зажмурилась изо всех сил. И по-детски, истерично заплакала в голос. Плечи тряслись, а рук и ног я уже и вовсе не чувствовала.
Пощады не будет. Не будет.
— ХВАТИТ!!! — повторил Самиров еще яростнее, грубее. Вжал меня в стену сильнее.
Ухватил за плечи. Встряхнул как безвольную куклу и… замер.
Я открыла глаза всем телом дрожа.
Мужчина дышал глубоко, с тяжким надрывом, прожигая меня своим взглядом насквозь.
— Ты хоть представляешь, через какой ад ты и твои подельники заставили меня пройти…? — спросил уже тише, глядя прямо в глаза. С каким-то исступлённым обречением в голосе.
Будто он и сам не хотел обрывать мою жизнь. Но понимал, что придется. Все это читалась в его мимике, жестах и интонации. Все это я отмечала на подсознательном уровне.
— Я бы ни за что в жизни не причинила ребенку хоть каплю вреда… — шепотом отозвалась, ощущая как по моим холодным щекам струятся горячие дорожки из слез.
16. 15
Я была в его лапах как кукла. Одно неверное движение – пополам переломит. Как тот стул, что разлетелся на щепки вчера… Сегодня и меня ждет его учесть.
— Я ведь почти поверил тебе… — с отвращением покачал головой.
— Поверил, потому что сам чувствуешь, что я не способна на это!
— Как ты смеешь врать мне в глаза…? — он ненавистно прищурился, а я предприняла последнюю жалкую попутку что-либо успеть изменить.
— Надави на него. Заставь Игоря сказать правду! Пусть он признается! Он подставил меня! Он же сам не соображал, что несет…
И как только я сказала последнее слово, по дому разнёсся приглушенный хлопок. Резкий и неожиданный.
Я вздрогнула. Сжалась всем телом, распахивая ресницы.
Это… выстрел?
И помимо ужаса от страшной догадки, в голове вереницей потянулись вопросы.
Поздно теперь о чем-либо спрашивать Игоря…? Теперь он уже не ответит, а мне не отмыть свою честь? Теперь его лживое обвинение перманентно на мне отпечаталось?
— Вы… убили его? — прошептала не своим голосом.
Самиров ни на секунду не сомкнул свой пристальный взгляд. Даже выстрел его не отвлек.
