Выныриваю. Мысль об этом мне невыносима. Знаю, что ребята так никогда не поступят. И Children of Pestilence, как Nirvana, просто прекратят своё существование.
Вылезаю из ванны, оборачиваюсь полотенцем и, оставляя мокрые следы на полу, иду в спальню.
В панорамное окно наблюдаю, как сумерки ложатся на Лос-Анджелес. Надеюсь, мне удастся быстро заснуть.
Будильник звонит в семь утра. Я выключаю его, переворачиваюсь на другой бок, но через десять минут он звонит снова. Нехотя вылезаю из кровати, иду в душ. Можно подумать, за ночь я успел испачкаться.
Готовлю себе завтрак: яйца и блинчики с джемом, выпиваю чашку кофе и иду в гараж. На улице, несмотря на раннее утро, уже душно.
Мой чёрный Астон Мартин ожидает меня, накрытый брезентом. Я поднимаю роллет, расчехляю машину и выезжаю на шоссе. За рулём такого авто я чувствую себя настоящей рок-звездой, поэтому позволяю себе выжать полный газ на пустынных в такое время дорогах.
Лос-Анджелес будет спать до обеда, а Children of Pestilence в студии будут трудиться над новым альбомом.
Под песню AC/DC, кричащую из динамиков, я заезжаю на стоянку, паркуюсь, поднимаюсь в павильон.
Вся группа уже в сборе: Джей разминается, Марк протирает струны, Лейтон пьет кофе, Энди просматривает сводку новостей в Фейсбуке.
– Готов? – спрашивает он.
Я киваю, бросаю в миксер немного нарезанного имбиря, разбиваю яйцо, выливаю туда содержимое. Думаю, я достаточно распелся, подпевая Брайану Джонсону в машине, поэтому вполне готов приступить к работе.
Обычно мне нравится процесс записи вокала, но сейчас, когда наши сроки сжаты, когда звукорежиссёр и продюсер нервничают за пультом, постоянно поглядывая на часы, меня все дико раздражает.
В помещении, кажется, стоит дикая жара, я включаю кондиционер и тут же замерзаю.
– Чёрт! – я стаскиваю с головы наушники. – Что происходит с климат-контролем?
– Что происходит с твоей терморегуляцией? – из другого конца комнаты парирует Майк.
– С моей терморегуляцией всё в порядке! – вытираю вспотевшие ладони о джинсы.
– Может, вы перестанете трепать языками и займётесь делом? – сердится Джей.
Возвращаемся к работе, я выключаю кондиционер. Снова становится жарко. Я много пью. Дневной норматив не выполнен.
День второй. Семь утра. Я невыспавшийся ползу в ванную. На завтрак хлопья с йогуртом и чашка эспрессо.
Открываю свой гардероб. Чтобы себя хорошо чувствовать, я должен хорошо выглядеть. Выбираю чёрные джинсы-скинни, темно-бардовую рубашку с коротким рукавом, которую застегиваю на все пуговицы, кожаный ремень и лёгкие летние туфли. Подумав пару минут, беру с полки шляпу. Вот, теперь то, что нужно. Делаю селфи, несколько минут провожу в сомнениях, подбирая нужный фильтр, выкладываю в Инстаграм, с удовлетворением наблюдаю, как под фотографией растёт количество лайков.
Астон Мартин стоит на подъездной площадке. Сажусь за руль, случайно включаю радио вместо стереосистемы. В эфире наша песня. Самодовольно ухмыляюсь и, подпевая самому себе, выжимаю полный газ.
– Привет, чуваки, – улыбаюсь я, входя в павильон.
– Чуваки? – переспрашивает Джей.
– Да, – я складываю пальцы пистолетом и делаю вид, что прицеливаюсь в него. – Чуваки.
Барабанщик улыбается в ответ и берёт палочки, а Лейтон и Майк как-то странно переглядываются. Но у меня слишком хорошее настроение, чтобы размышлять, что означают их взгляды.
Надеваю наушники, Звукорежиссёр из-за стекла показывает мне поднятый вверх большой палец, я отвечаю тем же. Запускается минус, начинаю петь. Я сегодня в голосе, температура в помещении идеальная, освещение – тоже. Это важно. Для настроения.
