Кого я попрошу? Мой сосед по общаге Хан тоже уехал на выходные. Полная задница.
– Эд. Думай быстрее!
– Бет Бэйли! У вас есть её номер?
Бет
Кто же может мне звонить? Глупый вопрос. Моего номера нет у Эдварда, да и с чего бы ему пытаться связаться со мной?
Только всё равно сердце сорвалось с цепи и принялось барабанить по вискам с такой нечеловеческой силой, что мне пришлось болезненно прищуриться.
– Ну что, Бэйли? Кто же это? О, настойчивый какой? Опять трезвонит.
– Ладно, отдай ей, Мор, – сжалилась Робин. – Может, там умер кто? Пятнадцать неотвеченных и два сообщения. Психопат.
– Кстати, смс с фоткой очень милое. Хотя жалко брелочек, наверно, его уже прикончили.
– Какой брелок? – новая горячая волна буквально ошпарила меня, а сердцебиение стало напоминать сильную икоту.
– Вот этот! – Мор развернула ко мне экран моего телефона, и я увидела на нём своего потрёпанного пушистика, висящего над стеклянной банкой, на которой маркером выведено: "кислота".
Он подобрал его. Подобрал! Боже. Я сейчас умру. Эд! Мне звонит Эд!
– Только посмотри на это лицо. Догадалась, походу, – Китти по-доброму рассмеялась и вернула мне телефон. – Дышать не забывай, Бэйли. Пойдём, Бобби, пусть поворкуют.
– Ещё раз назовёшь меня Бобби, и клянусь, я…
– Да-да, помню. Но сегодня мне можно всё, ты недоглядела за новенькой, и теперь у нас в комнате воняет блевотиной…
Они ещё какое-то время в шутку препирались за дверью, а я никак не могла ответить на семнадцатый по счёту вызов.
Бет, пожалуйста! Сделаю всё, что попросишь. Пришло третье сообщение.
Ткнула в его номер, и даже не успела перенервничать, слушая гудки. Потому что не было никаких гудков. Эд сразу же ответил, не дав мне воздуха в лёгкие набрать.
– Бет. Чёрт. Почему ты не подходишь к телефону?
У меня дар речи пропал. Распекает меня, словно мой парень, словно волнуется.
– Я…
Ага, напилась, глядя как мы целуемся. Что ему говорить-то? А сказать что-то надо…
– Слушай Бет. Дай свою почту срочно. Осталось минут пятнадцать, и миссис Дженкинс уедет, а меня исключат к чертям собачьим. Я в одних трусах и тапках гоню в Пало-Альто, но я нихрена не успею, а скорее разобьюсь.
– Почту?
– Да, почту. Имейл. Соображай, Ложечка.
– Что случилось?
Как он меня назвал? Ложечка?
– Я работу вчера не сдал, потому что с тебя джинсы в сортире стаскивал. Прикинь? Ты моя должница, Бет. Я сейчас за четыре с половиной часа от кампуса. Умоляю, распечатай и занеси мой курсач.
– Дженкинс. О,чёрт, тебе конец.
– Дошло, да? Почту!
– Сейчас!
Расчехлила ноут Робин. Надеюсь, она не прикончит меня за это. Слушая нервные смешки в динамике, пока распечатывала стопку бумаг за авторством Эдварда Хэндерсона.
– Не отключайся, Бет. Будь на проводе, слышишь? Я сейчас тут сдохну. Скажи, что успеешь?
Я сама в шоке. Наспех обтёрла рот и выскочила в коридор, прижимая листы к груди, а телефон к уху.
– Какого хрена, Бэйли? Ты мой принтер трогала?
– С меня новый картридж!
Кричала на ходу, морщась от собственного несвежего дыхания.
Вылетела на улицу. И как же я успею? До учебного корпуса минут двадцать пешком, а у ноги едва слушаются.
– Что там? Почему ты молчишь? Бет!
Думаю. Думаю я, блин. И разревусь сейчас. Не успею, и не будет в понедельник немецкого с Хэндерсоном.
– Бэйли, куда ты босиком-то?
Мор и Робин догнали меня замершую на проезжей части, и я в ужасе рассказала им о висящем на другом конце провода Эдде.
– Два идиота, – с чувством бросила Морнинг. – Садись. Довезу и ты у меня до конца жизни в рабстве.
