Винтовая лестница оказалась не только почти вертикальной, но и довольно узкой, вдвоем не пройдешь. Наверняка так задумано на особые случаи вроде обороны и отступления. Тогда хозяева особняков очень хорошо знали, что такое бессмысленный и беспощадный русский бунт.
В коридоре была полная темнота, я ведьма, а не кошка, чтобы ориентироваться без освещения, поэтому, когда яркий луч прожектора ударил в глаза, чуть не полетела вниз в неожиданности, благо, Антон успел подхватить поперек талии.
– Предупреждать надо, – проворчала я, щурясь на ярком свете. – Отпусти уж, не упаду.
– Точно?
– Точно-точно.
Галантный полицейский еще с секунду держал руку на поясе и, только убедившись, что заняла прочную позицию на обеих ногах, убрал.
– Ничего себе, здесь светло как днем!
– Да, оказывается, это не просто вечеринка. Здесь снимают эпизод какого-то доисторического фильма про переворот.
– Ну, вряд ли доисторического, – поправила на автомате. – Стоп. Что? Съемки?
– Да, представляешь! Тут такие величины играют, я тебе скажу! И бац – два трупа! Пресса пока не прознала, но это временно. Думаю, скоро скандала не избежать.
– Вот это да.
– Еще бы.
– А почему нет никого?
– Так рабочий день закончился. Вот, мужик, по ходу и решил… Пока безлюдно.
– А кто его нашел тогда?
– Света?
Как-то преждевременно я отказалась от помощи друга, ибо сейчас его поддержка нужна как никогда. Колени задрожали, ладони вспотели и, уверена, если бы не бесформенная толстовка, мир бы имел счастье лицезреть подпрыгивающую левую грудь – так часто забилось гребаное сердце, которое не подводило при встречах с самыми страшными духами.
Напротив, чуть сгорбившись, стоял Кирилл. Тот самый, с которым я провела поистине волшебную ночь в Алма-Аты, и которого какого-то черта до сих пор не могла выкинуть из головы. Не иначе, как неизвестную заразу подхватила. Но самое главное – он меня узнал. Хотя точно помню, что подправила ему память, чтобы стереть нашу встречу.
– Ты что здесь делаешь?
Вопрос задали одновременно. Получилось слегка забавно, с учетом того, что единственный зритель, не скрывая, громко хмыкнул.
– Простите, – пробормотал Тоша, тут же приняв донельзя серьезный вид. – Свет, вы знакомы?
– Эээ, да, кажется, – откуда у меня такой хриплый голос? Ветрами замковыми продуло?
– Кажется? – актер поднял бровь и сложил руки на груди. Эффектно, черт возьми!
– Знакомы, да.
– Ты прямо уверена?
Вот что пристал?
– Да, на память не жалуюсь, – а вот почему не жалуешься ты, это вопрос хороший! – Антон, пошли, у меня мало времени.
– Света…
– Гражданин, – полицейский, видимо, решив, что встреча не совсем приятная, по крайней мере, для меня, повернулся к Кириллу. – Вы тут что делаете? Вас уже опросили?
– Да, но…
– Вот и славно. Идите-идите, не мешайте следственным мероприятиям.
– Света, я хочу…
– Антон, пойдем! – я потянула друга за рукав, но путь преградили.
– Света, да постой ты!
Вот совершенно не собиралась слушаться, но ноги-предатели приняли решение за хозяйку, спасибо, что хоть держат, пусть и дрожат. Что со мной? Что вообще происходит?!
– Эй, ты плохо понял, что ли? Руки убери или уедешь на пятнадцать суток!
Вот что меня всегда поражает в Тоше, так за быстрое переключение из рубахи-парня в настоящего мента. Дурак бы не услышал угрозы в голосе, а актер таковым не является, насколько успела понять.
– Свет, я тебя внизу подожду, – или является, и я переусердствовала, воспевая ему мысленные дифирамбы на протяжении последнего времени. – А вы, товарищ лейтенант, можете объяснить, если хотите. С удовольствием послушаю. Где вам удобнее?
