Сейчас здесь было неестественно тихо и темно. Эти развалившиеся руины археологи называли Городом Мертвых. Мы шли к узкой пещере, освещая себе путь глазами, словно фонариками. Разлом вызвал какое-то странное головокружение.
– Это потому, что мы отвыкли от такого способа перемещения, – вдруг хмыкнул Ярив.
Почему только Ярив мог читать мысли? Это нечестно по отношению к остальным Нефилимам.
– Прекращай Ярив, – стукнула брата в спину. – Раньше мы все друг друга слышали, а теперь ты просто подслушиваешь, нагло вторгаясь в чужое личное пространство, – я толкнула его еще сильнее, даже не заметив, как ладони вспыхнули знакомым пламенем. – В мое пространство в частности, – продолжала недовольно ворчать. – Не делай так больше!
Шли наугад, толкая друг друга и постоянно огрызаясь, словно маленькие дети. Вряд ли сейчас кто-нибудь узнал бы в нас тех самых Воинов, что спасли однажды Землю. Войдя в пещеру, мы наткнулись на настоящие человеческие скелеты. Отвратительное и тошнотворное зрелище. И судя по тому, как они выглядели, находились они тут не менее века. Если не больше. Осторожно обходя человеческие останки, мы старались не наступить на чьи-то кости, как вдруг где-то позади нас раздался пронзительный женский вопль. Мы остановились, глядя друг на друга, не понимая, что происходит, неловко пожимали плечами.
– Девочки, я, конечно, понимаю, что в этом странном местечке не самый очаровательный вид, но зачем же так орать? – скривив лицо, задал вопрос Дэмиан и внимательно осмотрел всех нас. – Кстати, кто это орал?
На самом деле ни я, ни мои отважные сестры даже не думали кричать. Нам и не такое приходилось видать. Позади послышались быстрые шаги, и к нам навстречу вышел бледный Эйден. Пытаясь оторвать от себя костлявую руку, он смущенно улыбнулся и пискнул:
– Это я кричал.
Медленно обернулись, глядя на брата, и как по команде, громко захохотали. Смех всегда считался высшей силой. Он способен развеять Тьму и побороть любой страх. Когда я была ребенком, Эрик учил меня смеяться, когда страшно.
Пещера стала немного шире. Пришлось замедлиться и остановиться, решая, что делать дальше и куда идти. Кроме моей старой квартиры вариантов не было никаких. Я даже не была уверена, что в ней до сих пор никто не живет. Прошло очень много лет. Если на Нибиру проходил месяц, на Земле это был год, а в Тартаре – несколько минут. Именно сейчас я подумала о странном течении времени в различных мирах. Но мысли прервал Ярив, больно ущипнув за руку.
– Пора, Ави. Мы пришли на Землю с миссией, а ты стоишь и гадаешь о времени, которого, возможно, слишком мало, – снова прочел мои мысли брат.
Привычно вытянув руки ладонями вниз, мы открыли разлом, но прежде чем войти, несколько минут восторженно рассматривали сверкающую дыру в пространстве, вспоминая разломы в Тартаре. Спустя несколько минут все шестеро шагнули в искрящийся портал.
Вышли мы рядом с тем самым фотосалоном, где когда-то я печатала наши снимки. Сейчас это казалось неважным, но все же вызывало улыбку на лице. Вот только город был разрушен. Не весь, конечно, но все, что я помнила и любила, исчезло. Остались лишь стены и битое стекло.
Мы вошли в мой покосившийся от времени дом. Нащупав выключатель у двери, несколько раз надавила на кнопку. Электричества не было, и, судя по всему, не только в старом доме, а во всем городе. Окна были заперты. Для себя отметила, что в квартире после нашего ухода никого не было. Все осталось лежать точно так же, как в день главной битвы.
