Тайны дома №9 - страница 2

Впереди пробежала уличная собака и скрылась в кустах на другом стороне улицы. «А ведь она спокойно обходится без всех этих побрякушек и посмотрите на нее.» Дэвид помассировал себе глаза и полез рукой за пачкой сигарет. Ничего не изменилось, пачка все также была пуста. «И опять чуда не случилось.» – подумал Дэвид.

Линда села в машину с улыбкой на лице. Муж косо посмотрел на такое развитие событий. Он не видел ее улыбающейся с момента трагедии, но теперь мышцы ее лица совершили неожиданные манипуляции словно гром среди ясного неба.

– Что там такое?

– Я не знаю, может не все еще потеряно. Давай домой. – энергично оглядываясь по сторонам ответила Линда, не поворачивая голову на мужа.

Дэвид не стал ее расспрашивать подробнее, потому что ясно понимал, что Линда снова взяла себе в голову очередную глупость и только зальет его ее потоками. Внешне Дэвид был примерным семьянином, но на его браке уже давно выросли сосульки, которые иногда падали ему и супруге на головы.

Следующие несколько дней прошли также, как и все предыдущие. Дэвид вынашивал планы по расширению своего бизнеса и занимался оперативными вопросами. Его среднего размера сеть городских закусочных была беременна новыми возможностями, которые ей давала хорошая прибыль. Нужно было лишь нащупать точку в окружающем пространстве, которую можно расширить до портала в будущее.

Так думал Стивенсон, занимаясь мозговым штурмом в своем кабинете на втором этаже самого большого ресторана компании «Бифферс», каким он старался его величать. Он отвлекался лишь на базовые потребности и на мысли о Лиззи, которые часто сбивали его с продуктивного настроя. Он понимал, что жизнь идет, но балласт, состоящий из мыслей о дочери, сильно замедляет ее ход и делает краски блеклыми. Последние новости из больницы не давали покоя. «Где же тут хорошая новость? Они обе скверные. Ваша дочь можешь умереть в любую минуту. Вот так новость, чем он вообще мог ее перебить?» – думал Дэвид по несколько раз на дню. Его раздраженный мозг использовал сочетание хорошей и плохой новости доктора как мученика, которого нужно пытать, не давая ему погибнуть.

Линда занималась домашними делами, большую часть из которых составляла кулинария и мысли о детях. Так как их у нее было двое, а с Джимом все было в порядке, то все раздумья, когда она переворачивала котлеты и резала помидоры, были заняты одной лишь Лиззи. Она так гордилась ей, возможно больше, чем отец.

Элизабет закончила школу с лучшими отметками, после чего поступила в лучший университет города и штата, где шла по своим же стопам и добивалась таких же успехов, как и в школе. Линда считала, что сделала для дочери все, что могла сделать мать за тот промежуток времени. Теперь же она не может ничего. Это угнетало настолько, что даже добавить закручивающих вкус приправ в блюда она не могла. «Зачем?» – говорило ей подсознание.

Когда же Линда заканчивала с домашними делами, то молилась. Она делала это с погружением в себя, закрытыми глазами и перед большим окрашенным под золото крестом на стене в гостиной, когда никто не видел. Когда же она переставала молиться, то садилась за компьютер Джима, где все с большим интересом изо дня в день изучала что-то. Это что-то давало ей силы и если не возвращало улыбку, то не позволяло депрессии добиться своего.

Джим с облегчением принимал в свою жизнь пришедшие летние каникулы. Его день делился на прогулки с друзьями, посиделки за компьютером и просмотр старых дисков на не менее старом проигрывателе. Коробку с коллекцией кино извлек из подвала отец, наводивший порядок. Джим не был из тех детей, которые при увеличении своего возраста становятся все более горячими и впиваются в жизнь клыками как в кусок жареного стейка. Он становился все тише и смиреннее перед надвигающейся взрослой жизнью и считал это полезной тенденцией, понимая, что чем раньше включить мозг, тем дольше и успешнее он проработает. Его постепенное отдаление от широкого круга ровесников и замыкание в очень узком постепенно давало свои плоды. Все больше он заглядывал в себя и все меньше видел глубины в других, осознавая, что должен сохранить это чувство на будущее. Он любил Лиззи стандартной суховатой любовью младшего брата, но трагедия взбаламутила его, особенно, когда он увидел сестру в палате. Мысли самого различного толка стали посещать его голову на волне испытанных эмоций. «А если она умрет? А если бы я так умер как она? Почему все так?» Как шарики ртути эти мысли оседали на его мире и издавали неприятный или скорее непонятный для юного ума запах. Фильмы ужасов, стопка которых шла дальше в коробке с дисками, лишь подливали масла в огонь.