Мирон продолжил список:
- Не умел мыть посуду, стирать и признавать собственный инфантилизм. Ты права, Кристин. Но люди меняются, знаешь ли.
Думаю, мой скепсис по поводу изменений он понял без слов и махнул рукой. Мирон налил чай по чашкам и набросал на хлеб сыра с колбасой.
- Нарезал сам, - оценила я и этот нюанс.
Он сунул мне в руки чашку и буркнул:
- Сам-сам. Спасибо-пожалуйста. Ты вот сама и успокоиться не можешь.
«И поплакать тоже сама не могла», - подумала я, но вслух об этом Мирону ничего не сказала, конечно.
- Что там было дальше с аппендицитом на Рейнире? - напомнила я.
- Угадай. Вырезали, конечно. Кстати, и без вертолета это Степке стоило дохреналион денег.
Я надолго зависла, обдумывая историю Мирона. Выпив полчашки чая, я спросила:
- Почему он мне не сказал?
- Не хотел, чтобы ты переживала. Как всегда, - моментально ответил Мир. - Именно в тот день он заговорил о смерти. Сказал, что должен привести в порядок дела.
Я снова вспылила.
- Да что за бред? Какие дела? Он был здоров и не мог знать, что разобьется.
- Он предполагал всякое.
- Почему? - я повысила голос.
- Из-за мамы с папой. Они тоже не болели, Крис. Ты сама знаешь…
Мирон откусил бутерброд и меланхолично прожевал, проглотил.
Я знала, конечно, про их родителей. Как мог Степа попасть в аквапланирование, потеряв родителей в автокатастрофе? Он всегда так аккуратно водил. Не гонял.
Спешил к Наташе и детям - не иначе.
Эта мысль причинила боль, но одновременно отрезвила и вернула к главной теме беседы с Мироном.
- У него уже были дети тогда? Ты знал? - накинулась я на Мира.
- Не знал. Говорил уже сто раз, - огрызнулся и он. - Я и про завещание не знал. Только про дарственную.
Новое слово обожгло слух.
- Дарственную? - переспросила я. - Какую дарственную?
- На половину галереи.
Мои руки затряслись, и чашка зазвенела о блюдце. Я не вылила на себя горячий чай, только потому что Мирон быстренько забрал у меня их. Говорить я не могла, но покрутила пальцем в воздухе. Мир понял мою просьбу продолжать и стал рассказывать подробнее.
- Буквально через месяц после аппендицита Степка попросил прилететь в Москву, чтобы оформить на меня половину галереи и картины.
Он достал телефон, открыл на нем файл, вручил мне. Буквы расплывались перед глазами. Я вроде бы читала знакомые слова, но они не складывались в понятные предложения.
- Какого хрена? - прошелестела я едва слышно. - Каким образом?
- Ты не знала, как я понимаю? - догадался Мирон.
У меня не было сил даже зыркнуть на него злобно. Я только головой качала, как идиотка.
- Ну я так и понял на оглашении. Ты вообще слушала нотариуса? Он говорил, что дарение произошло до оформления завещания. Оно в принципе носит рекомендательный характер. Все поделено давно.
- Все уже украдено до нас, - автоматически выдала я расхожую цитату. - Нотариус упоминал дарственную? Серьезно?
- Да. Но ты уже была в астрале, как я понял.
- Видимо, да.
Я листнула документ до конца и отдала Мирону телефон. Он неодобрительно причмокнул.
- Ты не читала, Кристин.
- Я ни черта все равно не понимаю в таких документах. Да и не люблю, если честно. Разве мог Степа что-то подарить без моего согласия? Галерея, конечно, записана на него, но я его жена.
- О, наконец, ты начала шевелить мозгами. Конечно, он не мог ничего отписать без твоего разрешения.
Хотелось орать и метать посуду, но я продолжала оцепенело сидеть и тихо спрашивать:
