Тайны Кипеллена. Дело о запертых кошмарах - страница 15



Я озадачено приняла коробку из рук старухи и вперилась в карточку: «Панне Алане. Прекрасная работа. Б. В.»

– У-у-у… – наверное, в этот момент мое лицо настолько утратило человеческие черты, перекосившись в приступе бессильной ярости, что хозяйка шарахнулась от меня обратно к плите.

А мне неимоверно захотелось запустить злополучную коробку в стену.

– Этот паршивец, этот гаденыш, этот… этот… У-у-у, ненавижу! Как он посмел! Прекрасная работа, конечно! Других не делаем! – я замолчала одолеваемая страшной мыслью, что Вильк узнал меня и теперь мстит за покалеченную ногу и перекроенную карьеру.

Постояв несколько секунд на лестнице и посопев, как сердитая кошка, я раздраженно потопала наверх.

Ввалившись в свое скромное жилище и, первым делом, избавившись от мокрой юбки, зарылась в шкаф и через минуту вынырнула оттуда с широкими холщовыми штанами в руке. Любимая ещё со времен школьного общежития одежка – целиком и полностью плод моих швейных усилий. Уж больно хотелось доказать маме, что я не бесталанна в нелегком портняжном деле. В итоге после месяца мучений стала обладательницей несуразных холщовых портков, которые наверняка пришлись бы впору гному, но никак не тощей девице пяти с половиной футов росту. Результат моих упорных трудов оказался чересчур широк в поясе и обладал куцыми штанинами, оканчивавшимися на пять дюймов выше щиколотки. Но в целом штанцы вышли мягкими и удобными и вполне годились для домашней работы, посему я просто стянула их в поясе тесемкой.

Пока переодевалась и разводила огонь в очаге, моя ярость немного поутихла, и всё воспринималось значительно спокойнее. Дали работу? Сделаем! За то нам и деньги плачены будут. Приличные, между прочим, если верить Врочеку. Утащили рисунок? Вернем, никуда не денемся! Даже если для этого придется прогуляться в спальню Бальтазара Вилька и сунуть руку к нему под матрац… а шоколад съедим! Зря, что ли, Вильк на него свои кровные потратил? Шоколад дорогой, такой нечасто себе позволяю, растягивая каждую коробку до последнего. А тут такое счастье, да на халяву. На халяву, оно, как известно, и уксусом упиться можно, чего уж говорить о шоколаде.

Я подхватила сумку, брошенную в ярости на пол, и вытряхнула её содержимое на кровать. Все равно в ней пора наводить порядок. Посреди груды хлама, гордо именуемого нужными вещами, перекошенной надгробной плитой лежала принесенная паном Вильком книга. И когда это успела сунуть её в свою бездонную суму? Мм? Правда, если учесть в каком взвинченном состоянии была, то вполне могла прихватить машинально. Ну что ж, пока человек предполагает, а богини спорят, как бы все испортить, я тихой сапой действую себе во благо. Раз уж вопреки заветам старины Врочека все же стащила злополучную книжонку, то не поработать над ней – просто грех.

Из личных записок Бальтазара Вилька, мага-припоя ночной стражи

Шляхтичи Ночвицкие сделали имя и состояние на создании и продаже сверхпрочных, нерассхыхающихся деревянных корыт, по названию которых семейство и получило фамилию. В ночвах стирали белье, купали детей и даже кормили поросят по всей Растии. В них же зимой ребятня каталась вместо саней, после чего сверхпрочное корыто удостаивалось огненного погребения в печи, а малолетние озорники – ремня, потому как от обычного, вырезанного кустарем-столяром корыта, оно отличалось только вытравленным клеймом Ночвицких, а стоило на порядок дороже, наверное, из-за дивной формы. «Дабы водица облекала нутро упруго», как значилось в инструкции, прилагаемой к корыту. О том, чье же нутро облекает водица, инструкция скромно умалчивала.