Ныне из рассекреченных документов известно, что в тот день в СССР действительно состоялся ракетный запуск. Это была первая попытка отправить к Венере космическую станцию, но из-за неполадок она осталась на околоземной орбите. В сообщении ТАСС станцию назвали спутником, который по плану был выведен на орбиту, но ни слова не сказали о полете к Венере. Чей же замирающий стук сердца слышали тогда итальянские радиолюбители?.. Все бы ничего, но всего через два дня ТАСС сообщило, что 2 февраля СССР запустил беспилотный космический корабль весом 7,5 тонны, который сгорел во время входа в земную атмосферу. Однако итальянцы, которые в тот вечер якобы услышали чье-то дыхание, были убеждены – им удалось записать последние минуты жизни умирающего русского космонавта. Они услышали даже его фамилию – Белоконев, и вскоре эта фамилия попала на страницы всех итальянских и американских газет.
Инженер-испытатель института авиационной и космической медицины Алексей Белоконев вспоминает: «У нас институт был закрытый, работали в условиях строжайшей секретности. Нам запрещалось обсуждать свою работу даже с родными. И конечно, никаких корреспондентов! И вот в институте поднимают тревогу – ровно в 12 сбор у командира».
Когда Алексей Белоконев появился на экстренном собрании, ему предъявили его фамилию на страницах американских газет. В этих списках было также несколько его коллег. Но как имена сотрудников закрытого предприятия могли просочиться не только за стены института, но и за пределы Союза? Выяснилось, что эта дезинформация специально была запущена НАСА, чтобы оправдать значительное отставание США в космической гонке. Посыл был понятен – смотрите, сколько потеряли людей в Советском Союзе для того, чтобы запустить первого человека в космос!
Руководство института, в свою очередь, подготовило открытое письмо, в котором говорилось, что все эти люди живы. Алексей Тимофеевич Белоконев действительно работал в институте космической и авиационной медицины в созданном еще в 50-е годы секретном отряде испытателей, но в космос так и не полетел. В этот отряд набирали молодых летчиков по всем учебным частям ВВС Советского Союза. Требование было одно – полное здоровье. На что именно шли эти ребята, они не знали. Все давали согласие на участие в экспериментах и подписку о неразглашении. В 1960 году объявили еще один набор, и на этот раз требования значительно ужесточились: рост – 1 метр 68 сантиметров, вес – 70 килограммов, по внешности шатен, глаза светлые, широкий подбородок и скулы.
Испытатель Сергей Павлович Нефедов говорит об этом так: «Пришел приказ. Построение, командир дивизии читает: «Кто желает поехать в Москву служить?» Из строя выходит 10 человек: «Мы хотим». Потом начальник госпиталя объявил: «Вы все годны к летной работе, но поедет из вас один». И это был я».
Через несколько часов Сергей Нефедов узнал, что его срочно отправляют в центральный научно-исследовательский авиационный госпиталь. Там его в условиях строжайшей секретности ровно месяц испытывали на прочность по всем медицинским показателям. «Крутили-вертели значительно больше, чем летчиков, давали серьезные перегрузки». Нефедов даже предположить не мог, для чего его готовят. После месяца тяжелейших испытаний за ним вновь прислали правительственную машину. Никаких объяснений, дали только десять минут привести себя в порядок. Сергей Нефедов понимал, что впереди судьбоносная встреча.
