– Мне следовало бы знать, что это платье будет выглядеть в сто раз лучше на тебе, чем на мне! – торжествующе объявила Лилиан, обнимая Аннабел и тут же отстраняя, чтобы получше разглядеть. – О, какая это пытка дружить с неотразимой красавицей.
Аннабел надела еще одно из новых платьев: желтый шелк с пышными юбками, закрепленными с равными интервалами букетиками шелковых фиалок. Волосы были заплетены в косу и заколоты на затылке.
– Я далеко не совершенна, – сказала она Лилиан.
– Неужели? И в чем заключаются эти несовершенства?
– Ну, если ты до сих пор не заметила, не могу же я себя выдавать, – хихикнула девушка.
– А вот Лилиан сообщает всем и каждому о своих недостатках, – вставила Дейзи. – Мало того, гордится ими.
– У меня ужасный характер, – довольно ухмыльнулась Лилиан. – И я ругаюсь, как матрос.
– Кто тебя научил? – оживилась Аннабел.
– Бабушка. Она была прачкой. А дедушка варил мыло, и именно бабушка была его покупательницей. Поскольку она работала по соседству с портом, большинством клиентов были матросы и докеры, научившие ее таким вульгарным выражениям, что у тебя уши завяли бы, услышь ты хоть одно.
Смех, притаившийся в груди Аннабел, был готов вырваться наружу. Она была в полном восторге от новых подруг, абсолютно не похожих на тех девушек, которых она знала раньше. К сожалению, было невозможно представить Лилиан и Дейзи в роли жен аристократов. Джентльмены из высшего света в основном предпочитали девушек величавых, спокойных, безмятежных… словом, тех самых, чьей единственной целью было сделать мужа объектом восхищенного внимания. Однако Аннабел так наслаждалась их обществом, что наверняка пожалела бы, если бы сестрам пришлось отказаться от лукавой дерзости, делавшей их столь привлекательными.
И тут она неожиданно узрела Эви, проскользнувшую в дверь осторожно, как мышка, брошенная в стаю кошек. При виде Аннабел и сестер ее лицо мгновенно расслабилось. Пробормотав что-то своей надутой тетке, она с улыбкой направилась к подругам.
– Эви! – восторженно взвизгнула Дейзи, рванувшись к девушке.
Аннабел поймала ее за руку и прошептала:
– Подожди. Если привлечешь внимание к Эви, она, возможно, упадет в обморок от смущения.
Дейзи послушно остановилась и расплылась в улыбке:
– Ты права. Я совершеннейшая дикарка.
– Я бы этого не сказала, дорогая, – утешила Лилиан.
– Спасибо, – довольно кивнула Дейзи.
– До дикарки тебе далеко, – закончила старшая сестра.
Аннабел, снова хихикнув, обняла тонкую талию Эви.
– Как чудесно ты сегодня выглядишь, – шепнула она.
Волосы Эви были сколоты шпильками с жемчужными головками и сияли на макушке короной рыжих локонов. Россыпь янтарных веснушек на переносице только украшала ее, словно природа по какому-то капризу бросила в девушку пригоршню солнечных искр.
Эви на минуту прислонилась к ней, будто черпала силы у подруги.
– Тетя Ф-флоренс сказала, что я выгляжу к-как горящий факел, – пожаловалась она.
Дейзи презрительно фыркнула:
– Твоей тете Флоренс вряд ли следовало бы делать подобные замечания, если сама она удивительно похожа на пугало.
– Дейзи, немедленно замолчи, – строго потребовала сестра.
Аннабел продолжала обнимать подругу, думая, что, судя по замечаниям, которые отпускала тетя Флоренс, почтенной матроне доставляло злобное удовольствие лишать племянницу даже той малой толики уверенности, которая еще оставалась у последней. Мать Эви умерла очень рано, и семейство тетки пригрело сиротку. Правда, под воспитанием там подразумевались постоянные нотации и окрики, и девочка росла робкой, неуверенной в себе, серенькой мышкой.
