Тайны мифологии: рождение вселенной – 1. Раскрытие древнего знания - страница 29

Заявляю тебе совершенно определённо, – если мораль мифа открыто присутствует в самом мифе, значит это некий вторичный, поверхностный смысл, даваемый для непосвященных. Давай-ка, вглядимся в эти образы повнимательнее.

Состязание в поедании, напоминает нам Урана, помещавшего своих детей, одного за другим, в Гею, и Крона, пожиравшего своих детей. То есть, в итоге, оно говорит нам о том, что как бы первый взрыв не распахнулся, не расширился на всю вселенную, как бы ни пытался её охватить, всё равно всё сведётся к схлопыванию, к сжатию в точку. Взрыву не превзойти сжатия.

Состязание в беге, обращает нас к истории состязания Ганеши и Картикеи. Вновь то же. Как бы мощно взрыв не рванулся, как бы далеко не распахнулся в пустоту изначального пространства, всё равно, в итоге, всё свелось к возвращению к истоку, к точке.

История с кубком воды – это не образ сжатия, схлопывания, ведь взрыв, каким бы огромным он ни был, был конечен, его можно было вобрать весь, что и произошло на деле. В данном же случае, Тор, не зная того, пытавшийся выпить всю бесконечную пустоту, которую символизирует здесь мировой океан, это опять-таки, тот самый взрыв, который пытается заполнить её всю, как Уран Гею, покрыть её, охватить, заполучить в себя.

Попытка поднять кошку, в образе которой скрывался мировой змей Ёрмунганд, напоминает нам египетского Шу, который рванулся вперёд и вширь, чтобы якобы поддержать Нут, испугавшуюся высоты, после того, как она была разъединена с её близнецом-братом Гебом. То есть, Тор, пытающийся поднять кошку, это очередной образ, всё того же первого большого взрыва, обречённого, в своей попытке расширяться бесконечно, на неудачу.

Борьба Тора со старостью, а значит, и со смертью, вновь говорит нам о том же. Как бы мощно не рванулся взрыв вперёд, как бы далеко не распахнулся, всё равно, в итоге и очень скоро, его ожидает сжатие, схлопывание, исчезновение. И, само возвращение наших героев из Утгарда домой, в Асгард, опять-таки, символизирует сжатие, схлопывание, возвращения к истоку. Вообще, само их путешествие, вместе со всеми включёнными в него испытаниями, выглядит, как попытка совершить невозможное. То есть, образ здесь всё тот же, это – неудавшаяся попытка первого большого взрыва распахнуться в вечность и бесконечность. Ты видишь, что образы этого мифа, неоднократно и по-разному, рассказывают нам о первом круге творения, о расширении и схлопывании первого большого взрыва.

И немного о Локи, который здесь был совсем не случайно.

Присутствие Локи в предыдущем мифе не случайно. Локи символизирует «искру», то прикосновение божественного непроявленного мира, что необходимо «первому Я» для проявления вовне. Это образ, аналогичный образу египетского Сета, о котором мы ещё с тобой не раз поговорим. Имеет смысл, прояснить для себя, и историю с семейным положением Локи, хотя она и подаётся мифом, как что-то другое, отдельное. Но, как выясняется, эта ещё одна версия всё того же, первого круга творения. Хотя Локи и не является «первым Я», он является той искрой предвечного, непроявленного мира, без которой, «первое Я» не могло бы творить, или даже, просто пробудиться. А значит, в каком-то смысле, они неотделимы друг от друга. И для Локи, как для символа «первого Я» здесь, раз уж само оно, в данном случае, никак отдельно нам не представлено, супруга Локи великанша Ангрбода порождает великого змея Мидгарда – Ёрмунганда, то есть – ту самую пустоту «не Я», страшного волка Фенрира, то есть – первый большой взрыв, и страшную Хель, – всё тот же «Тартар» Гесиода, ту «тьму позади», «тьму за глазами».