Тайны мозга - страница 15

Ребенок должен вычислить: что язык, а что не язык. Он слышит много разных звуков. Соседи сковородками кидаются, кошки мяукают, собаки лают, машины скрипят тормозами. Что из этого язык? Ему никто не говорит. Более того, ему никто не сообщает никаких правил ни про падежи, ни про окончания. Он сам пишет так называемую карту языка, находит его скрытые правила. Ребенок выполняет задачу, которую не могут выполнить лучшие лингвисты Земли. Как он это делает – мы хотим знать. Стараемся из всех сил.

Кроме того, ребенок окружен языком, состоящим из сплошных ошибок. Если сейчас записать мою устную речь – там будет масса сбоев, при том, что я лингвист и хорошо знаю грамматику. Просто язык «не то сказал». Ребенок же умудряется из хаотической информации вынуть правило. Только мощнейший компьютер, которым является мозг, позволяет ребенку это сделать.

Конечно, «мощнейший компьютер» – это просто некоторая метафора в устах Татьяны Владимировны. Эта метафора указывает на невообразимую сложность процессов формирования навыка грамматически правильной речи у малолетнего ребенка, которого просто еще невозможно обучать языку «по-взрослому», объясняя, что такое части речи, как они сопрягаются в предложении при помощи предлогов и падежных окончаний.

А что касается компьютеров, то как ни стараются математики совместно с лингвистами, с расчетом на самые современные суперкомпьютеры, – у них пока не получается построить алгоритмы для машинного обучения человеческому языку. В век, когда компьютерные программы уже запросто обыгрывают чемпионов мира по шахматам и даже обладателей самых почетных поясов в игре «Го», – ни одна машина еще не готова усвоить грамматический строй языка для беседы с человеком о нашумевшем фильме, о последних политических новостях или хотя бы о погоде. Все, на что сейчас способны многочисленные боты, и даже те из них, которые проходят тест Тьюринга по результатам шестиминутной беседы с экспертами, – это все лишь основанные на статистических расчетах подборки готовых слов и выражений.

Может быть, если машины не могут одолеть язык человека, то человек сможет освоить какой-нибудь специально созданный для общения с машиной искусственный язык? Увы, «… Несмотря на попытки, предпринимаемые уже в течение нескольких десятилетий, – пишет Стивен Пинкер, – ни одна искусственно созданная языковая система и близко не может сравниться с любым человеком с улицы, невзирая даже на HAL и C3 PO[1]». Языки программирования, понятно, здесь не в счет, на них не поговоришь даже о ценах на рынке.

Как же тогда с такой сложной задачей справляется мозг ребенка? Какие механизмы мозга позволяет человеку, независимо от расы, страны обитания, уровня обеспеченности и порой вовсе не простых условий для жизни, в самом раннем возрасте улавливать закономерности звучащего языка и в короткое время овладевать родной речью? Согласно идее Стивена Пинкера, мозг как-то от рождения подготовлен к языковой функции и реализует ее уже как инстинкт, сродни тому, как осваивают инженерное искусство строящие плотину бобры или плетущие шелковые кружева пауки.

Полагают, – продолжает Татьяна Черниговская, – что изначально способность говорить приобрели первобытные люди на Африканском континенте. Далее по ходу расселения людей по земле в силу значительной территориальной изолированности разных племен языки приобретали специфику вплоть до полного их разделения. На сегодня насчитывается от трех до шести тысяч языков в зависимости от того, что считать языком, а что диалектом. Это при том, что многие языки уже исчезли вместе со своими носителями, а к концу нынешнего века из категории живых исчезнут до 50 % малоиспользуемых сегодня языков.