Он лежал, неподвижный, с пустым взглядом. А его руки все также крепко прижимали тело Элизабет к груди.
Я шумно выдохнула, пытаясь унять дрожь.
– Здесь было убийство, – прошептала я. – Я видела кровь… и страх.
После моего рассказа за чашкой кофе в местном ресторанчике, Даниил долго отходил от шока.
– Вот тебе и романтика… – Это все, что сказал Даниил, оставаясь в тишине своих мыслей всю дорогу домой.
Я же в попытках прийти в себя занялась своими заметками, заполнила дневник новыми данными, вклеила фотографии поместья и комнаты, в которой все произошло.
Вернувшись домой, я толкнула дверь ногой, едва удерживая в руках сумку с продуктами и папку с черновиками. Мои волосы были растрепаны, пальто сбито набок. Войдя, я плюхнула сумку на пол, упала на стул в маленькой кухне и закрыла глаза.
Тишина.
На автомате поставила чайник, взяла кружку, включила кофемашину. Всё это я делала так, будто не жила, а существовала в каком-то отдаленном режиме.
Кофе обжег губы, но мне было всё равно. Я села за старый деревянный стол и достала ноутбук, не было настроения для бумаги. Экран залился холодным светом, и мои пальцы начали бегать по клавишам. Слова выходили обрывистыми, но это была моя единственная возможность дышать. Пару страниц – и я почувствовала, что на сегодня хватит.
Прошло несколько дней. Всё было как в тумане. Я варила макароны, иногда смотрела сериал на фоне, поправляла текст и снова погружалась в апатию.
И вдруг, просматривая календарь на телефоне, заметила дату: 27 января. Сердце упало. День рождения матери.
Мы не виделись с ней годами, но каждый год в этот день я собиралась с силами, чтобы позвонить. И каждый раз это было похоже на попытку вскрыть старую рану.
Сидя на краю дивана, я подняла телефон и долго смотрела на экран. Наконец, нажав на номер, приложила трубку к уху.
– Алло? – знакомый голос был чуть глухим, сдержанным.
– Привет, мама. С днём рождения, – мой голос звучал ровно, но внутри всё бурлило.
– Спасибо. Как ты? – голос матери был осторожным, как будто она боялась сделать лишнее движение.
– Нормально, – коротко ответила я.
Разговор длился максимум минуты три. Протокольные вопросы, отстраненные ответы. Когда трубка была положена, я почувствовала, как грудь наполнилась странной смесью облегчения и тоски.
Я вернулась на кухню, включила чайник и снова наполнила чашку кофе. Оказалось, что это был обычный день. Но почему-то, несмотря на всё, мне стало чуть легче.
Солнечный луч пробился сквозь полупрозрачные шторы и застыл на моем лице. Я прищурилась, неохотно потянулась и села на кровати. Утро начиналось тихо, но где-то внутри меня уже пробуждалось привычное ощущение – время двигаться вперед.
На прикроватной тумбе лежал мой кожаный блокнот, потемневший от времени. Я провела пальцем по золотистым буквам на обложке: "Тайны, которые ждут". Перелистав несколько страниц, я остановилась на одной.
“Подсвечник. Медь. Орнамент: листья дуба. Тайна: убийство или несчастный случай? Женщина в синем платье. Мужчина кричит. Год: предположительно 1890-е”, прочла я вслух.
Через полчаса я уже спешила по утреннему городу. Мой шарф колыхался на ветру, ботинки громко стучали по мостовой. Наконец, впереди показалась вывеска “В духе истории”. Дверь, как всегда, скрипнула, приветствуя меня в мире, наполненный запахом старой древесины и пыли.
Я медленно осматривала полки, пытаясь уловить нечто особенное. Наконец, мой взгляд наткнулся на медный подсвечник.
