– Что же нам делать? – развёл руками Константин. – Какой диагноз ставить?
– Над этим мы сейчас подумаем, – сказал Виталий Петрович. – Предварительно я бы указал на некротические изменения тканей и их повышенную болезненность, но расположение и частота пятен, признаюсь, меня сильно смущают. Так что надо назначить пациентке серьёзные анестетики, и внимательно наблюдать за её состоянием. Вряд ли я ошибусь, если скажу, что процесс будет обратимым. Скорее всего, некроз распространится на всё тело девушки, это вопрос времени. Разумеется, ни ей, ни её родственникам об этом говорить не надо, чтобы не вызвать панику.
Андрей покачал головой:
– И всё-таки так не бывает…
Константин перевёл взгляд с него на патологоанатома:
– Послушайте, а если созвать консилиум?
– Я сейчас позвоню Виктору, это мой товарищ, – Урманский снял очки, достал из кармана платок и протёр линзы. – Он работает в НИИ Сеченова, очень грамотный специалист. Посоветуюсь… А ты всё-таки поговори с главным. Не годится прыгать через голову, тем более при таком непонятном диагнозе.
***
Ожидая появления врачей, которые после осмотра ушли, так ничего и не объяснив ей, Аня повернула голову на лёгкий скрип входной двери, но вместо них увидела родителей в сопровождении незнакомого человека в полицейской форме, на которого был наброшен белый халат.
– Доченька… – Маргарита стремительно подошла к ней и, присев рядом, взяла её за руку, – как ты?
Аня не ответила. Она смотрела на незнакомца, и он поспешил представиться ей.
– Майор? Значит, вы полицейский? – спросила она. – Но при чём тут полиция? Я никого ни в чём не обвиняю.
– Если ты что-то скрываешь от нас, то сейчас самое время во всем признаться, – заговорил Игорь, внимательно глядя на дочь. – Такие синяки, как у тебя, не появляются сами по себе. Скажи честно, тебя изнасиловали? Кто это сделал?! Павел? Или он был не один? Я всегда говорил, что тебе не нужен этот детдомовский недоумок.
– Пап! – воскликнула Аня. – Перестань, пожалуйста! Ничего такого не было! И не оскорбляй Пашу, он хороший человек и я его люблю!
– Маргарита Юрьевна, Игорь Валерьевич, – обратился к родителям Ани майор. – Позвольте мне наедине поговорить с вашей дочерью. Я задам ей всего несколько вопросов, а вы пока можете найти врачей и обсудить какие-то моменты с ними.
– Идите, мама, – поддержала его Аня. Она чувствовала, как паника, немного отпустившая её после обезболивания, снова возвращается вместе с болью. К тому же присутствие родителей нисколько не успокаивало её, а только заставляло ещё больше нервничать. Ещё этот майор. Наверняка, его вызвала мать, все-таки, нажаловавшись на Павла. Разговаривать с ним Ане совсем не хотелось. Что она могла сказать ему, если сама ничего не знала? Она была только уверена в том, что её никто не трогал. Иначе она обязательно почувствовала бы это.
Дождавшись, когда за родителями закроется дверь палаты, Аня сама начала разговор:
– Послушайте, я ничего не знаю о том, что со мной произошло и никого не обвиняю в этом. Кто вообще вызвал вас? Мама? Не слушайте её, пожалуйста. И папу тоже. Ему просто не нравится мой парень.
– Я хочу спросить вас о другом, – сказал он, с нескрываемым интересом разглядывая странные фиолетовые пятна, покрывавшие лицо и шею девушки, – хотя ваша история тоже вызывает у меня вопросы. К ней мы ещё вернёмся, а пока расскажите об аниматорах, развлекавших вас прошлой ночью. Они ведь приезжали к вам для организации дня рождения?
