– Так и есть, поручик. Третье уже за неделю о недостатке фуража и провианта. И чего нас Платов запер сюда. Наполеона уже неделю как от Москвы давят, а мы тут курьеров с почтой отлавливаем, – разразился гневной тирадой штабс- капитан.
– Ну, ежели атаман нас сюда отправил, значит не зря, – вмешался здоровый казак в разговор офицеров. – Важную птицу, видать, ловим.
Так, беззлобно препираясь, они добрались до бивака, разложенного накануне. Митрий посадил озябшего француза к почти погасшему костру и заметил вдруг, что пленный как-то странно прижимает голову к правому плечу.
– Он прячет там что-то, – с этими словами поручик Араксин полез к запаниковавшему курьеру и достал из-под отворота воротника мундира вчетверо сложенную записку с вензелем «Н». – Прочитайте, господин штабс-капитан.
Архип Павлович развернул секретное письмо и углубился в чтение. Чем дольше он читал, тем больше хмурился. На его обветренном лице всеми красками заиграла нарастающая тревога. Митрий тем временем снял с француза странного вида золотое кольцо в виде змеи, кусающей себя за хвост, и нацепил себе на палец.
– Тащи-ка этого типа к Платову, Митрий! Друг мой, Араксин – у нас с тобой дело государственной важности! Судьба всей России в руках наших! – штабс-капитан был крайне взбудоражен, и, как только они отъехали от бивака, сообщил Араксину содержание записки, которую бережно спрятал за пазуху.
В записке содержалось послание от Жозефа Наполеона, старшего брата Бонапарта, к младшему родственнику, завоевателю Европы. В ней он сообщал о сожалении по причине провала русской кампании и предлагал в качестве помощи своих «особенных слуг» для устранения императора Александра, а потом и главнокомандующего.
«Лишим орла российского двух голов его, мой дорогой брат. Австрийские и испанские корпуса выдвинутся, как только „слуги Сэта“, которые должны уже быть в двух днях от цели, выполнят возложенную на них миссию».
– Ваше благородие, так они в двух днях от Петербурга? – побледнел как стена поручик.
– Император с отрядом лейб-гвардии прибывает в ставку Кутузова послезавтра, – отрицательно покачал головой Архип, – Платов не ошибся, ожидая гадости какой-нибудь от французов. Нас четыре партии выставили, чтоб не допустить этого.
– Получается, убийцы эти прибудут в одно время с государем нашим. И главнокомандующий там же будет. Две цели одним махом! – схватился за голову Араксин. – Кто—то при дворе изменник, но кто?
– Перехватить их надобно, поручик! Пока известие о сим дойдёт, пока меры примут… В галоп! – с этими словами офицеры пустили лошадей в карьер.
Трое всадников в дорожных кожаных плащах стремглав летели по уже присыпанной первым снегом Смоленской дороге. Их необычный вид, неумолимое выражение лиц, укутанных по самые глаза, не вызывали удивления у редких французских пикетов. Печать короля Испании обеспечивала им открытый проход без досмотра.
После египетской кампании всадники восточного вида во французской армии были не в диковинку. Мамелюки считались храбрыми воинами, бесконечно преданными Наполеону. У этих троих за спиной покачивались завернутые во много слоев ткани длинные ружья весьма архаичного вида, но в пору, когда каждый солдат мог вооружиться необычными трофеями, особого удивления они не вызывали.
Взяв сменных лошадей на вяземском посту, всадники ушли с территории, контролируемой завоевателями, в сторону Тарутино, где располагалась ставка Кутузова, и ожидался негласный приезд Александра.
