В лишенный стекла оконный проем таращилось лицо. Детское лицо, словно отделенное от тела, беспокойный дух, выплывший из ночи. Оно было пухлым и сияло белизной, как алебастр, колебалось, подобно призраку, вглядываясь в комнату большими любопытными глазами. На кратчайшее мгновение я встретилась с ним взглядом, и ужас поразил меня в самое сердце. Я смотрела в лицо смерти. Моей смерти. А может, смерти Сэмюэла? У меня перехватило дыхание. Я открыла рот, но не смогла закричать. Лицо призрака похитило мой голос, утопило его в колодце тишины, сделав меня немой. Но лишь на миг.
Наконец я глотнула воздуха и закричала.
Сэмюэл неуверенно сел на кровати и обнимал, пока я не успокоилась. Когда ко мне вернулась способность соображать, я бессвязно пробормотала:
– Там, в окне, лицо. Это было ужасно, Сэмюэл, жуткое призрачное лицо!
Он вскочил с кровати и натянул брюки. Выхватив из-под кровати какой-то тряпичный сверток, вынул из него черный предмет и бросился к двери. Его шаги прогрохотали по ступенькам, потом – вдоль стены домика, захрустели, удаляясь, сквозь папоротник. Через минуту Сэмюэл вернулся, бухая вверх по ступеням и по веранде, ворвался в домик, ругаясь себе под нос.
– Кто это был? – резко спросил он.
– Не знаю.
Он вернул черный предмет на пол под кровать и обнял меня.
– Кто бы это ни был, он ушел. Говорю тебе, Айлиш, – сказал он, гладя меня по волосам и покрывая поцелуями мой лоб, – если я доберусь до этого негодяя… – Он отстранился и внимательно посмотрел на мое заплаканное лицо: – За тобой никто сюда не шел? Ты уверена, что не узнала его?
– Это был не человек, Сэмюэл. Я же тебе сказала. Это был призрак.
Он вздохнул.
– Призраки не подглядывают за людьми в окна, Айлиш.
– Этот подглядывал.
Тут глаза Сэмюэла затуманились, и он прижал меня к себе. Вернувшись в постель, мы лежали молча. Из-за тревоги что-то пропало, мы больше не были одни во вселенной, в коконе нашего сна. Внешний мир просочился сквозь преграду из нашей любви и осквернил эту любовь неуверенностью и сомнением. Медленно текла ночь, и мы, должно быть, уснули, но уже слишком скоро восток едва заметно заалел, затем рассвет окрасил край неба сначала бледно-зеленым, потом розовым, потом золотым цветом.
Я видела смерть. Смерть видела меня. Я поежилась, страх пророс в моем сердце, толкаясь и разворачиваясь, пока не пробился сквозь поверхность моей решимости.
– Я не хочу, чтобы ты уезжал. Я боюсь, что ты погибнешь.
Сэмюэл прижал меня теснее и поцеловал в макушку.
– Никто не погибнет. Ты не успеешь оглянуться, как я вернусь… Мы поженимся и никогда даже на минуту не разлучимся до конца жизни. Мы переживем войну и снова будем вместе, Айлиш, не бойся.
– О Сэмюэл.
Мне хотелось свернуться клубочком и найти убежище в объятиях Сэмюэла, но он отстранился, сел и потянулся за одеждой. Запечатлев последний поцелуй в уголке моих губ, он поднял с пола черный предмет и встал с кровати.
– Я хочу, чтобы ты была в безопасности, пока меня не будет. А в безопасности ты будешь, только если научишься себя защищать.
Сэмюэл пересек комнату и, остановившись у двери, оглянулся. Свет усилился, края неба сделались темно-синими, цвета лесных фиалок. Он вдохнул влажного воздуха и закрыл глаза, словно хотел зафиксировать этот момент – меня на кровати, растрепанную и обнаженную, мои глаза, сияющие страстью, вазу с шиповником, мою разбросанную одежду, аромат жасминового куста и темную, в тени деревьев, дыру окна.
