Тайны закрытых городов - страница 6

Правильнее будет сказать так. Они очень неконкретные и, конечно, секретные. Да-да, документы о том, что является военной и государственной тайной в СССР, во-первых, не дают конкретных наименований ни предприятий, ни объектов. Они называют это, например, все вместе абстрактно «объектами обороны». Взглянем на открытый сегодня документ, и он, увы, практически один. Секретное Постановление Совета Народных Комиссаров СССР[4]. В этом документе, вслед за перечнем сведений, в каких именно областях знаний они являются секретными, за советским законодателем – СНК – закрепляется право объявлять таковым, что душе не пожелается, то есть неограниченные возможности относить к государственной или военной тайне все, что им заблагорассудится. Вы можете спросить: а как же можно узнать, что составляет государственную тайну, если точно не знаешь, что ею является?

Вот! Именно это и было одним из ноу-хау советских органов по засекречиванию. Если знаешь, что есть гостайна, значит знаешь и что НЕгостайна. А значит, начнешь это обсуждать и еще не дай бог придешь к какому-нибудь выводу. Лучше засекретить все и сразу. Черную кошку и черную комнату. Здесь сразу становится понятно, почему в СССР все так боялись выдать гостайну. Потому что никто не знал ее истинных размеров и пределов ни в пространстве, ни во времени. Детский садик перед вашим домом легко превращался в объект обороны, если был расположен рядом с лабораторией номерного завода.

Во-вторых, сам документ вот с этими абстрактными наименованиями целых отраслей тоже засекречен. В те времена также действует принятое в 30-е годы правило о том, что сам документ о засекречивании, перечисляющий наименование секретных объектов, тоже является секретным! Секретность получается тройная. То, что описано в документе, тайна, сам документ – тайна, где он лежит – тайна, тот, кто все это знает – носитель тайны. Довольно сложная ситуация, при которой никто точно не знает, что есть тайна, и поэтому самый простой выход из этой ситуации – считать ею все, что хоть каким-то образом связано с этим вопросом. Именно поэтому граждане, связанные с проектом, «тем, который нельзя называть», а впрочем, и не связанные с ним тоже, предпочитали считать автоматическм гостайной ВСЕ и молчать.

И все же почти единственный документ, хоть с какими-то наименованиями, который госпожа История любезно позволила нам иметь, существует. Постановление Верховного Совета СССР 1954 года еще больше все запутывает. Под грифом «совершенно секретно» он присваивает нескольким рабочим поселкам (а не соцгородкам, как они сами себя называли) при комбинатах с номерами названия. Эти названия они официально и открыто получат через… сорок лет, когда секретность с индустрии будет снята!

А тогда, в 1954 году ни жители городов, ни даже их руководители (за редким исключением) про переименование поставлены в известность не были. Секретность! Именно от этого до сих пор в головах людей путаница. Одни говорят, я родился в Сороковке, другие – в Челябинске-40, а третьи – в Челябинске-65, а по документам они и вовсе родились на сто двадцать километров южнее своего города… И все это про Озерск! Одни говорят, я родился в КБ-11, другие – в Кремлеве, а третьи – в Арзамасе-36, а это про Саров. Обманчиво кажется, что это каждый раз три разных города, а это всегда один и тот же. Проверьте карты советской эпохи, вы их и найти-то не сможете. Закрытых городов никогда не было на картах СССР. Про них так и говорили «города, которых нет на карте». «Запутали следы» с таким «знаком качества» и знанием дела, что до сих пор возникает масса социологических и юридических вопросов.