Матвей напрягся, сжал кулаки, но Эйра уже наносила мазь на пострадавшие места.
И зачем она с ним возится? Только приручает…
- Полежи немного, пусть мазь впитается, - сказала она. – Можешь не спешить, сюда никто не придет.
- Спасибо… госпожа.
Матвей перевернулся на бок и смотрел на Эйру, подперев голову рукой. И чего Дора выдумывает? Необученный, контакта нет… Вежливый, и взгляд туманится…
Стоп! Что?!
- Мэт, давай договоримся сразу. Я тебе не госпожа. И ты не нижний. Прекрати притворяться.
- Я не притворяюсь. С тобой… все иначе. Мне кажется, я могу выполнить любой твой приказ.
- Тебе кажется! – отрезала Эйра. – А если хочешь попробовать, то свой приказ я уже озвучила. Встретимся через неделю, если не передумаешь.
9. 09. Отцы и дети
Что такое неделя для того, кто ждал два года? Пустяк.
Так казалось Матвею, когда он уходил из клуба, воодушевленный надеждой, что подарила ему Эйра. Ведь она могла выгнать его взашей за проваленное испытание. Он и тогда не сдался бы – ходил бы за ней по пятам, рискуя попасть в полицию за домогательства.
К счастью, можно обойтись без экстремальных мер. Неделя пролетит быстро: Матвею есть, чем заняться. Его наконец-то пригласили на интервью в три из пяти компаний, куда он пытался устроиться на работу. Без опыта выбор невелик и зарплата смешная, но надо с чего-то начинать.
И над поведением надо подумать, если Эйра велела. Тем более, появилась новая вводная: ему не нравится быть чьим-то сабом. Он хочет подчиняться только Эйре.
Наваждение не прошло, когда Матвей ее увидел. Одержимость не исчезла, вопреки всем доводам рассудка. И тянет его не к доминирующей женщине, не к «мамочке», а к Эйре!
Она не заметила или сделала вид, что не заметила, как в ее присутствии член встал колом. Ничего подобного не случилось рядом с Дорой. Вообще, с потенцией у Матвея все в порядке, монашеский образ жизни после встречи с Эйрой он не вел. Все пытался доказать себе, что она ничего не значит…
Доказал, ага. Обратное. Вот еще один вывод: Матвей одержим не сексуальным влечением. Вернее, не только им. Секс с Эйрой был охренительным, но не самым крышесносным в его практике. Возможно, потому что все произошло именно так, как произошло.
Матвей вспомнил еще кое-что. Что тогда, что теперь боль после ударов Эйры приносила облегчение и предвкушение чего-то хорошего.
В общем, в себе он не разобрался, но окончательно убедился, что его слова о любви к Эйре – не пустой звук.
Настроение ожидания праздника основательно подпортил папаша.
Неудивительно. Он всегда напоминал о себе в «нужный» момент. Как будто зорко следил, чтобы сын не расслаблялся.
- Завтра в семь жду на семейном ужине. Оденься прилично, у Лизы помолвка.
Матвей подавил в зародыше желание сказаться занятым. Не поможет. Тем более, у него с отцом договор.
- Хорошо. Я буду.
В загородном доме отца Матвей появлялся не часто и исключительно по приглашению. Старая семейная история по-прежнему причиняла боль, хотя родственные чувства практически исчезли. Невозможно любить того, кто предал…
Каждый раз, выходя из машины, Матвей задирал голову, чтобы увидеть флюгер, закрепленный на крыше дома. Кот и мышонок – первые, с кем он здоровался, приезжая сюда.
Флюгер – единственная вещь, хранящая память о маме. Если бы мачеха знала, по чьему эскизу он сделан, то выкинула бы и его. Отец не сказал ей… Или забыл, как и все, что связано с первой женой.
