– Какой? Какой? – Девчонки пододвинулись к нам поближе.
– Про Китеж. Я так четко вдруг все это увидел и представил. Хан Батый, который нападает на городские стены, искаженные узкоглазые лица, низкорослые кони. Стрелы, чего там у них еще было? Катапульты, метающие огненные шары? И везде дым… – Кирилл замолчал, наслаждаясь эффектом.
Нам принесли заказ. Мы торопливо расставили тарелки на столе и принялись слушать.
– Третий круг я завершил ранним утром. И к концу прогулки уже знал, как построю произведение, какие у меня будут герои, в чем будет основная мысль. Единственное, о чем я переживал, – в библиотеке нет достаточно материалов, чтобы сделать полноценный текст во всей его красоте. И вот стоял я около камня Алатырь и думал, как писать, когда своими глазами не видел, не пережил, не потрогал руками? А если бы увидел? – каким-то утробным голосом вымолвил Поэт, состроив страшное лицо.
Настя взвизгнула. Ярик шумно выдохнула. Даже Женька перестала жевать. Она подперла голову рукой и внимательно уставилась на Кирилла.
– Алатырь – волшебный камень! – в ужасе пробормотала я. – Около него нельзя загадывать таких опрометчивых желаний! Там же хранится сила древних славян!
– Я в тот момент о силе древних славян думал меньше всего на свете, – признался он. – Я, честно скажу, чуть не умер от страха. За спиной у меня стоял какой-то мужик с бородой и в плаще. Откуда он взялся, я так и не понял.
«Хочешь увидеть Китеж?» – спросил он.
Я понял, что нельзя упускать такой шанс. «Тогда иди за мной».
Он проплыл мимо и медленно двинулся в сторону озера.
– Это бесовская сила! – на этот раз взвизгнула я, потому что Кирилл сам не знал, какой смертельной опасности себя подвергал.
– Варька, отстань со своими мракобесиями! – махнула рукой Ярик. – Что дальше было?
– Ты же видишь, что я живой и здоровый. К чему панику разводить? А дальше я пошел за стариком. Только вот какой парадокс. Само озеро не очень большое, но шли мы очень долго и ушли далеко от берега. Да так, что берега не было видно ни с одной стороны, словно я в открытом море. Только какое-то марево впереди, какое бывает летом, когда асфальт плавится. Старик остановился и взмахнул руками. И вот тут я увидел, как сквозь марево начали проступать городские стены, и услышал звон колоколов.
Точка недоверчиво хмыкнула и откинулась на спинку, скрестив руки на груди. Кир быстро закивал, словно испугавшись, что сейчас забудет что-то очень важное.
– Они вибрировали у меня вот тут, – он приложил руку к груди. – Казалось, что я стою на колокольне, в самом центре, и через меня проходит звук. Тирли-тирли-тирли – высокие переливы, а потом низкие – бом-бом-бом. Ворота града открылись. Старик пошел вперед. И я за ним. И вот около ворот я словно бы оказался между мирами. За моей спиной шел ожесточенный бой. Мимо меня пролетали стрелы. Рядом со мной умирали люди. А я шел по какой-то расчищенной снежной глади за стариком и боялся оглянуться.
– Ты что?! – От страха я схватила его за рукав.
Поэт мягко улыбнулся, накрыв мою ледяную руку своей теплой.
– Я вошел в город. Он был полон людей-призраков. На широкой городской площади под цветным шатром выступали ряженые. Красивые румяные девки с русыми и рыжими косами чуть ли не до середины бедра ходили в сарафанах и в венках из березовых веточек и ярких лент. Нарядные мужчины в расшитых косоворотках. Они все веселились, но я как будто бы был сторонним наблюдателем в некой закрытой капсуле. Они не видели меня, проходили сквозь меня, исчезали, если я долго смотрел на них. И там… Вы знаете, там не было воздуха.
