Они заняли свободный столик. Официант подошёл почти сразу. Он был молод и вороват на вид. Смуглое лицо его излучало фальшивое благодушие и почтительность к клиентам. Глаза южанина сразу оценили новых посетителей на предмет материального благополучия. Тайси тут же забросила ногу на ногу. Виталий промолчал, посмотрев на Юрия Петровича. Тот небрежно взглянул на подошедшего и проронил:
– Хотелось бы взглянуть на меню?
– Меню? – как будто впервые услышал такое слово тот. – Ах, да! Лангет, бифштекс, картофель, капуста, харчо, борщ, пиво, салаты…
– Хватит, – оборвал Юрий Петрович, – тащи, что, там у тебя посвежее – раз! И чем всё это запить – два!
Официант посмотрел на Тайси. Она ещё раз перекинула, со свойственным ей шиком ногу на ногу и сказала:
– Стакан молока.
– Ясно, – записал он в своей книжке, но смотрел на коленки, повернулся к Виталию. – Вам?
– Стакан минералки, – заказал тот.
– Ясно, – вновь посмотрел на коленки Тайси официант и старательно записал.
К Андрею он не обратился, может, посчитав его сыном Юрия Петровича. Впрочем, Андрей этого не заметил, он достал свой мобильник и что-то там набирал, потом водил телефончиком поверху своей головы – искал сеть, ничего не нашёл и спрятал мобильник обратно. Юрий Петрович глянул поочерёдно на Тайси и Виталия, но ответа не увидел, тогда сказал громко:
– Всё!
Официант не двинулся. Смотрел куда-то в стол, точнее немного мимо, на девчачьи прелести.
– Всё! – произнесла Тайси. Официант сказал: «Ясно», – и скрылся.
За время их трапезы, когда Юрий Петрович с Андреем аппетитно уплетали мясные блюда с вереницей салатов, запивая это холодным пивом и чем-то золотистым в графине, Тайси чинно и мерно отпивала крошечными глотками молоко из тонкого высокого стакана. Виталий выпил стакан минералки одним залпом и сидел весь обед без дела. На предложение что-либо заказать ответил категоричным отказом. У Тайси же стакана молока хватило ровно на весь обед.
– Ну, этот, – кивнул Юрий Петрович на Витасика, – ладно, он ненормальный, а ты-то, девочка, что не ешь? Талию бережёшь?
– Боюсь разонравиться одному мужчине, – ответила она голосом ровным, монотонным, словно крамольную статью на президента страны читала вслух.
– А-а, – промычал Юрий Петрович набитым ртом, – оно понятно.
Андрюша, на этот ответ Тайси, хмыкнул высоким голосом, словно курица подавилась, и сразу налил себе чего-то золотистого из графина в рюмку. Юрий Петрович просмотрел на это и сказал:
– Ты бы, мальчик мой, не увлекался.
– Я могу и сам себе заказать, – ответил «мальчик» и хлопнул рюмку золотистой настойки.
Чуть поодаль две труженицы ресторана, похожие на кухонных подсобных работниц, уже давно наблюдали эту четвёрку посетителей, сопровождая наблюдение своими высказываниями. Они заметили их, как только те вошли в зал. Внимание обратили вначале на Тайси, бросив друг другу: «Вот же сучка голоногая!» Потом рассмотрели всю четвёрку.
– Вон тот, что старый, – говорила одна, похожая на бочку с квашеной капустой, – тот у них пахан, напротив – сынок-недомерок, рожа прыщавая, как качан капусты, воробьями покоцаный; девчонка эта, с ляжками наружу, похоже, любовница его…
– Не-е, – засомневалась вторая, – дочь это, дочь точно! Ишь, сучка, молоко уплетает, словно так вкусно ей, будто водяру хлещет, а вот тот бычара напротив, тот и любовник!..
– Чей?
– Так её! А пахану-то этому – верняк подельник.
