Цепляет своего дружка под локоть и тащит танцевать, а я опять желе. Стою как вкопанный и смотрю, как охрененно она двигается.
Стерва видит, что я не ушел. Подмигивает мне. Поворачивается спиной к капитану, плавно приседает, стекая по его телу, ерзает задницей в районе паха, проводит ладонями по собственной груди.
Сглатываю, понимая, что у меня опять стоит на нее до искр перед глазами. Самсонова продолжает издеваться, крутится вокруг смазливого, как возле шеста. У него тоже стоит. Жестокая стерва. Но мне хуже. Я начинаю закипать от того, что Юлька это делает с ним.
Сейчас бы взять ее за шкирку и отодрать хорошенько прямо в сортире, чтобы не делала так больше.
Делаю шаг к ним. Юлька прекращает извиваться, изображая из себя опытную стриптизершу. Сама идет ко мне.
— Приятных сновидений, — запыхавшись, хрипло выдыхает в губы.
— Приходи завтра на тренировку. И я тебе покажу, как охрененно я спал.
— А я приду, — многообещающе. — Только чур потом не жаловаться!
— Не дождешься.
Пытаюсь поймать ее губы, но она уворачивается и грозит мне пальцем.
Так выпить резко захотелось. Аж горит все внутри, но я не буду. Тренер меня завтра на глобус натянет после ежедневной проверки у медика.
И домой надо как-то добираться. Я ж без трубы. Сюда пешком догулял. Сейчас тачку ловить придется. Хотя туплю. Точно желе. Самсонова, блядь! Это ты меня отбитым делаешь!
Подхожу к бармену и прошу вызвать мне такси. Только не домой. К лучшему другу. Он один сейчас живет. Переночую, завтра буду со всем разбираться.
До Кирилла долетаю быстро, хоть и забрался он в жопу мира, иначе этот район не назовешь. С отцом разосрался, девушку потерял, живет теперь в однушке, раны зализывает.
Мне оказывается рад без вопросов.
Пропускает в свою кухню для начала. Я бы на самом деле от отца тоже свалил. Большой мальчик, в марте исполнилось двадцать. Но я, во-первых, немного неправильный мажор. Все мои бабки строго лимитированы и расходы периодически контролируются, чтобы не бухал сильно и все такое. Хотя вроде и не перегибаю. Ну почти. Иногда же надо отключаться от всего и уходить в отрыв. А во-вторых, я в спорте от бабок отца завишу. Чисто мои только гонорары, премии там всякие с турниров. Он их вообще никак не касается, но спонсировать себя сам я пока не могу. Руководство Дворца и тренера мой отец в качестве спонсора более чем устраивает. В общем, мне либо бокс бросать и забить на возможность выхода на международный чемпионат, либо без «либо». Не могу я сейчас все бросить. Просто не могу! Но это не значит, что буду слепо подчиняться отцу. Нет. Периодически сжигаю ему нервные клетки с неимоверным удовольствием.
Грустно смотрю на чай в своей чашке. Толмачев теперь тоже не пьет. И это так странно. Сидеть с ним на кухне за чаем. Хорошо хоть печенек нет или пирожков там домашних. Я б его тогда на всякий случай в церковь сводил, чтоб святой водичкой на долбанувшихся от несчастной любви чертей побрызгали. Хотя от пирожков я сейчас бы не отказался. Жрать уже охота. Нагулялся.
Уплетаю бутеры со свежим огурцом и курицей вместо колбасы. Нормально заходит. Самая наша еда. Не на ночь, конечно, но похрен. Все лишнее завтра на тренировке сгорит.
— Я у тебя останусь. На пол упаду, мне не принципиально. Не хочу домой.
— Батя?
— Угу. Я с важного ужина съебался. Он у меня мобильник забрал, как у маленького. Прикинь? Думал, меня это остановит. Как у тебя с Ладой двигается?
