Шмелин крик как обрезало. Глазёнки вдруг договорились о встрече на переносице, а язык норовил драпануть от хозяина, – а затем заключённый ЭКСР номер такой-то мешком картошки рухнул на пол.
На секунду повисла тишина, однако Труч, видавший за годы честной службы и не такое, быстро пришёл в норму.
– Фу! Вот же ж паразит! – выдохнул он. – И стоило так верещать из-за смерти отца?
– Никак нет, – ответил вертухай, думая, что обращаются к нему.
– Заткнись, психотерапевт долбанный, – бросил ему Труч и выкарабкался из-за стола. Подойдя к ещё дышавшему Шмеле, он носком сапога потрогал бесчувственное тельце. – Живой, гад. И это хорошо. А то кое-кто мне за него резьбу бы сорвал. – Тут начальник эльфийской зоны задёргал глазом. – Ёкарный бабай, не стоило этого доходягу по голове бить! На хрен ты своей дубиной махал?! – взвизгнул Труч, дрыгнув глазом в направлении вертухая.
– Дык… это… по инструкции же! – начал нагло возражать тот.
– Ты это министру Гексу объяснять будешь, ублюдок тупой! Дырнявкин ему нужен! – Вслед за глазом задрожали коленки. Труч плаксиво выдавил: – Блин! Я же хотел всего лишь навсего предлог для беседы со Шмелей найти!.. Кто знал, что он такой впечатлительный?.. А ты, кретин, – гаркнул он на надсмотрщика, – в следующий раз бей по почкам!
В это время через настежь распахнутое окно впорхнула мелкая тень. На загаженный стол Труча уселся голубь, также по-хамски сделал кучку и по-западлянски уставился на присутствующих. Труч, и без того бледный, совсем потерял цвет.
– Послание… от министра… – просипел он. Скосил глаза на вертухая и добавил: – Идиот… приводи в сознание… Шмелю!..
Два раза повторять не пришлось. Надсмотрщик принялся делать искусственное дыхание «ротик в ротик», всем весом давить на грудь заключённого и производить другие непонятные махинации, покуда начальник знакомился с содержанием голубиного послания (речь здесь вовсе не о фекалиях, которые оставил министерский «почтальон» на столе Труча). Когда Шмеля захлопал зенками и даже попытался послать вертухая в прямую кишку, Труч окончательно скис, а в голове его бродили образы пыточных камер, виселиц и новых научных разработок в виде электрического дивана. Правда, заметив, что Шмеля одыбал, вдруг повеселел, послание скомкал, голубя вышвырнул он и засвистел что-то вроде на мотив песенки «С эльфийского кичмана бежали два уркана».
Шмеля тем временем умудрился встать на карачки и блевануть на спецодежду вертухая. Тот было дёрнулся за дубиной, однако Труч был на стрёме и пнул надсмотрщика под коленку.
– Плохо понял, да?
Дырнявкин, смекнув, что ему почему-то безвозмездно разрешили испоганить мундир вертухайчика, сунул два пальца в рот и оросил ботинки Труча. Начальник прошипел некое ругательство, обозначающее действия сексуального характера по отношению к какой-то матери, но ожидаемого удара по темечку не последовало, и сие ещё больше озадачило эльфозэка.
– А чё это вы со мной так обращаетесь?
– Ты очень хороший заключённый! С тобой желает говорить сам министр «Серости Империи»! Вот! – хвастливо ответил Труч, затем, видимо, что-то припомнил и зашептал медово на ушко Шмеле: – Шмелик, братец, только не говори ему, что тебя били, ага?
Тут Шмеля Дырнявкин наконец-то «догнал тему».
– Эвона как!.. Ну-ну! Я покумекаю пока, а сейчас дай-ка закурить мне по-быстрому! – оценил своё новое положение Шмеля. Труч метнулся к столу, и через секунду уже подобострастно протягивал зэку сигаретку. Шмеля понюхал её и обратился к вертухаю: – А ты чё встал? Ты уже должен был приготовить спички!
