Зачастила к ним в магазин соседка тетя Лили, то одно купит, то другое. А иногда в день два раза зайдет. И настолько своим человеком стала, что варит, к примеру, Вика своим продавщицам кофе, и тете Лили чашечку за компанию. Потому как свой человек она уже в магазине.
Как раз за очередной такой чашечкой кофе тетя Лили неожиданно разговор завела.
– Вижу, сколько прихожу к вам, ты только и бегаешь туда – сюда, работаешь. О будущем не думаешь, деточка?
Вика, как всегда, промолчала.
Тут же последовало предложение.
– Давай, я тебя со своим сыном познакомлю, которому, кстати, ты нравишься.
Вика аж в лице переменилась.
– Я замуж не собираюсь, какие могут быть разговоры. Ни к чему это.
Тетя Лили все равно продолжала тактично делать намеки о своем…
– Что случится, если хоть по телефону с тобой поговорит. Давно за тобой наблюдает. Еще со школы. Вы ведь с сестрой в этой школе учились? Даже помнит во что ты одета была.
Вика еще больше испугалась. Зачем разговоры пустые с незнакомым человеком вести. Надежду подавать. Нет, ни в коем случае нельзя.
Даже мама ее вступилась.
– Вика, что с тобой. Поговорить с человеком разве это сложно?
Но как Вику переубедить, если она на себя тройной крест с жирной кляксой поставила. Правильно, все уговоры как горох об стену.
А работы в магазинчике даже под вечер много. Именно по вечерам отмечаются разные дестрибюторы, в том числе и Зура из фирмы «Ваке» обычно звонил и спрашивал по обыкновению, на завтра сколько кило сосисок везти.
– Алло, это Зура!
Вика, как услышала знакомое имя, так на автопилоте и продиктовала запланированое.
– Да, Зура, молочных сосисок три кило, Иверия – два…
А ей из трубки неожиданное продолжение.
– .. Какие сосиски?! Это я, Зура Галдава, Лилин сын.
Вику прямо как кипятком ошпарило. И сразу трубку на рычаг – бряк.
Мама увидела побледневшее лицо дочери и спросила:
– Что случилось?
Вика еле выдавила из себя кто именно звонил.
– Зачем ты ему трубку бросила? Может быть, человек просто хотел поговорить. Это же некрасиво.
А пострадавший снова перезванивает и говорит.
– Извините, это, наверное, у меня отключилось.
Ну Вика ему еле-еле с каменным лицом что-то ответила, сама не поняла как.
Чтобы завязать разговор, Зура начал подробно рассказывать, что он заочно знаком с ней и ходил на стрельбу с ее одноклассниками. Вика настолько любила своих друзей детства и не повесила трубку только потому, что ей хотелось узнать побольше о них со стороны от незнакомого человека. Ведь большое видется на расстоянии и потому ему особая цена.
Стали они так иногда разговаривать, не видя друг друга. Зура стал ей подробно рассказывать о том, как годами наблюдал за ней, живя напротив ее школы. Описывал подробно какого цвета были ее ботасы, какая была куртка, как вели себя ее одноклассники. И как он, бедный, напрасно пытался привлечь ее внимание.
– Я круги на своем мопеде вокруг твоей школы делал, на газ нажимал, а ты посмотришь искоса и идешь мимо. Если бы ты знала, как я старался лишь бы ты взглянула на меня. Я ведь тоже тогда был стеснительным и не решался подойти к тебе.
Вика слушала и не верила своим ушам. Кто-то пытался привлечь внимание ее, дурнушки? Да ей бы это ни в каком фантастическом сне не приснилось. От слова совсем. Начисто.
Зура не унимался. По партизански выяснил, что Вика романтик и неровно дышит на поэзию, делал невероятное. Он, закончивший грузинскую школу, за ночь выучивал наизусть какой-нибудь длиннющий стих Пушкина или Асадова и на другой день декламировал его на одном дыхании в трубку, нисколько не переживая за свой неистребимый акцент.
