Мама догнала меня у старого дуба. Её дыхание было сбивчивым, на лице – смесь тревоги и усталости.
– Джимми… – она осторожно положила руки мне на плечи.
Я не смотрел на неё. Я не мог. Я смотрел на свои руки. Пальцы. Кожу. Я был человеком. Я должен был быть человеком. Но я не чувствовал себя им.
– Я знала, что этот день рано или поздно наступит, – её голос был мягким, но в нём слышалась боль. – Ты должен понять… Ты другой. Мы другие.
– Что это значит? – мой голос дрогнул. – Мы… чудовища, так? Мы… едим людей?
Она отвела взгляд. И я понял, что был прав.
– Да, – сказала она наконец. – Мы не такие, как остальные. Наша природа другая.
Тишина между нами пульсировала, живая, давящая, пропитанная ужасом.
– Это не природа! Это… это кошмар! – я резко шагнул назад, чувствуя, как внутри всё переворачивается. – Почему ты не сказала мне раньше?! Почему ты лгала?!
– Чтобы защитить тебя! – её голос был одновременно резким и умоляющим. – Ты думаешь, мне легко? Думаешь, я хотела, чтобы ты узнал так?!
Я судорожно втянул воздух.
– Это из-за нас, правда? – спросил я тихо. – Мы никогда не остаёмся в одном месте надолго. К нам никогда никто не приходит в гости. Мы переезжаем, когда люди начинают что-то подозревать.
Она кивнула.
– Мы не можем быть частью их мира, Джимми. Но это не значит, что ты монстр.
– Тогда кто я?
Она не ответила.
Просто притянула меня к себе, обняла, крепко, отчаянно, будто пыталась удержать меня от падения в бездну. Но я уже падал.
На следующий день в школе всё было как обычно. Но я уже не был прежним. Я смотрел на людей. На их улыбки, разговоры, беспечные жесты. И чувствовал, что мне здесь нет места.
Я начал отдаляться. Замыкаться в себе. Стал тише, осторожнее. Я старался, чтобы люди не замечали меня. Сейчас таких людей называют интровертами. Но тогда это было еще не модно и для всех я был просто странным. Они не знали, кем я был на самом деле. Но я знал. Каждый человек, что проходил мимо… Он мог стать моей следующей жертвой.
Я ненавидел себя за эту мысль. Но знал, что рано или поздно мне снова придётся есть.
Этот город с тысячами людей – это ад. Я слышу их голоса. Чувствую их запахи. И знаю, что однажды один из них исчезнет. Чтобы я мог жить дальше.
Как только мы въехали в город, я почувствовал, как меня охватывает клаустрофобия. Густой воздух давил на меня, сдавливал грудь, проникая всё глубже в лёгкие. Запахи переплетались в невыносимый коктейль – вонь жареного мяса с уличных лотков, сладкие ароматы парфюма прохожих, выхлопные газы машин. Настоящий хаос, от которого не было спасения.
Слюна наполнила рот от одного запаха, а другой сразу вызывал спазм тошноты. Как же я привыкну к этому? Я всегда избегал центр города, появлялся там только в случае крайней необходимости, потому что смешение запахов в центре – это всегда как клоака. Но здесь так будет везде. Вздохнуть спокойно можно будет только за городом. Почему мама сняла квартиру прямо здесь? Нужно будет у неё спросить. Что она думала, когда выбрала место так близко к центру? Это же похоже на самоубийство, только очень медленное и изощрённое.
На этот раз мама настояла на переезд в мегаполис. Я был против, я долго спорил с ней, пытаясь отговорить от этой затеи, но она была непреклонна. Я впервые видел её такой – жёсткой, не терпящей возражений. Обычно она умела меня переубедить мягко, почти незаметно, но в этот раз я упёрся. Переезд казался мне ошибкой, слишком рискованной игрой, где на кону стояла наша жизнь.
