– Какой ты благородный человек, Евдоким, – воскликнул Рашид под натиском обаяния своего собеседника. – А есть подонки, которые паратизируют на именах героев.
– Не может быть! – по театральному воскликнул Евдоким, и сердце его от предчувствия похолодело.
– Да, мой дорогой Евдоким, вот полюбуйся, – Абдулиев протянул письмо Следственного комитета.
Глаза Евдокима вонзились в текст:
«Всем руководителям ветеранских общественных организаций и учреждений культуры.
На территории Москвы действует опасная группа мошенников, которая втирается в доверие к потомкам летчиков Героев России и вымогает денежные средства на установку памятников или другие цели.
Просьба при выявлении подобных случаев срочно обратиться по номеру…»
– Какие мерзавцы! – произнес побелев Евдоким. – Ничего святого. Очерняют хорошее дело.
– Да, Евдоким, не волнуйся так. Я со следователем сегодня разговаривал и о тебе рассказывал. Какой ты благородный человек. Он так заинтересовался тобой. Даже познакомиться с тобой хотел, – произнес Рашид.
В этот момент Евдоким прикладывал огромные усилия, чтобы прожевать кусок мяса. От нервного шока его стало подташнивать, но отхлебнув глоток красного вина, он справился с волнением и произнес почти спокойно:
– С хорошими людьми нужно встречаться. А что еще он рассказывал?
– Да ничего. Сказал, что скоро возьмут этих артистов. Идут за ними по следу, – Рашид с нескрываемым наслаждением смачно отпил вина из бокала и самодовольно улыбнулся.
* * *
Евдоким прозвонил общий сбор. Через два часа концессионеры собрались в кафе «Онегин» и молча пили кофе, переосмысливая информацию Евдокима. Они сошлись на одном – что-то нужно делать, но что делать, было непонятно. Все были в кредитах, которые нужно гасить, и проблема, на что жить и как менять свои богемные привычки, повисла тяжелым вопросом. Все осознавали опасность сегодня с особой остротой и страхом и ждали от Евдокима спасительных идей, но первым прервал коллективную молчаливую медитацию Степан:
– Думай не думай, молчи не молчи, а сказать стоп пора и немедля.
– Все это так, но мы привыкли жить широко и счастливо. Поэтому привычки жить хорошо или плохо становятся выбором каждого из нас. Мы прагматики, настоящие дети земли. Мы сорняки, и матушка любит своих детей-сорняков, борющихся до конца за место под солнцем конкуренции с этими теплолюбивыми рафинированными бездельниками, у которых от рождения всё есть, – произнес Евдоким в раздумье. – Да, мы дети падшего на землю дьявола. Мы произрастаем из его мученической крови. Мы умеем быть успешными, но мы умеем быстро меняться, приспосабливаться к новым вызовам.
– Евдоким, мне не нравится, что ты нас навязчиво вовлекаешь в секту дьявола. Мне лично не по себе, – произнесла робко Лена.
– Ленусь! Это всего лишь философия воли и успеха. Все бизнесмены, творцы, актеры в этой секте состоят и живут себе припеваючи, манипулируя человечеством, высасывая кровь из людей, строя при этом храмы и молясь в церкви. Я глубже копаю. Дьявольская секта успеха внутри нас, внутри всех успешных людей, лишённых ленностного созерцания жизни. Степан меня понимает.
– Я понимаю одно, что нам нужно, как сорнякам, постоянно искать новые возможности выживания, и я прекращаю участвовать в Театре Жизни и в криминальном актерском блуде. Моя психика дает сбои, я не сплю ночами, появилась аллергия из-за нервного срыва, и это не стоит никаких денег. Если мы не выйдем из криминала, я не в игре.
