Степан после своего протеста ожидал истерики от Евдокима, но этого не произошло. Поклонник падшего ангела впервые внимательно с какой-то грустью посмотрел в глаза Степана и произнес тихо:
– Нервный срыв, говоришь… Ты прав, Степушка. Всегда в жизни нужно уметь вовремя закончить спектакль и даже при необходимости закрыть театр. Каждый проект, как и человек, рождается и умирает. Это естественный ход жизни. Я согласен. Мы все устали… Но спектакль можно трансформировать под новые реалии, и мы, сорняки, должны найти креативные пути движения к солнцу. Я в ближайшее время предложу вам, мои верные собратья по прагматичному разуму, построение новой сцены нашего Театра Жизни, которая будет совершенно безопасная и даст нам гонорары такого размера, чтобы хватило купаться в шампанском до конца жизни. Это должна быть игра по-крупному. Степан улыбается с иронией или радостью – я этого пока не пойму. Ты, я вижу, придумал что-то особенное, гениальный плут Степушка?
Евдоким был прав. Степан был счастлив перелистнуть страницу своего криминального прошлого и не носить больше плутовскую бороду мерзкого афериста.
Полет – это прыжок человека к небу.
Полет – это глоток свежего воздуха.
Полет – это лекарство от болезни ходить по земле.
Ради справедливости нужно сказать, что прекращение театрализованных авантюр было не единственной радостью в жизни нашего героя в последние две недели. У Степана появились многочисленные поклонницы, которые ходили как на работу на спектакли с его участием даже в самых эпизодических ролях. В театральной жизни было все – цветы, овации, записки красоток, а еще было щемяще унизительное чувство страха, что неожиданно вскроется теневая сторона его жизни. Стяжательство часто топит в своем болоте людей, не давая возможность схватиться за спасительную опору. Сейчас этим спасителем стал мудрый Евдоким, способный своей гениальностью спасти обреченный на штурм правоохранительных органов корабль Театра Жизни: «Он сможет изменить наш курс и выпустить белые паруса навстречу свежему воздуху свободы без страха, и тогда Степан перестанет думать о финале затеянного спектакля и выйдет чистым и счастливым из криминальной трясины».
Степан устал жить двойной жизнью, не подавать вида окружающим и постоянно чувствовать всей своей кожей страх перед скорым неминуемым разоблачением, тюрьмой и позорным концом своей аферы. Ему надоело спасаться от страхов и одиночества единственным другом, которому он доверял, – алкоголем. Других друзей у него в последнее время не было. Компаньонов по Театру Жизни незаметно для себя он стал ненавидеть как виновников своего духовного падения и старался максимально сократить контакты, готовясь к самому важному – окончательному разрыву с ними и очищению. Алкоголь в последнее время перестал убивать страхи, а стал предательски давать ему лишь короткую отсрочку, вызывая спасительное забытье. После возвращения в реальность страх заключал его в свои омерзительно холодные, дрожащие объятия. «Теперь все будет по-другому. К прошлому возврата больше нет», – думал Степан.
* * *
Евдоким, несмотря на сложность характера, умел подобно великому комбинатору Бендеру в скоростном режиме генерировать новые проекты. Через неделю после памятной речи о трансформации криминала в открытое театральное пространство, он собрал своих партнеров и огласил свой новый гениальный план:
