И руководство сдержало слово.
В начале сентября в кабинете директора уже сидел новый человек.
Звали нового человека Вадим Валерьевич Лавронов. На вид лет сорока, чуть выше среднего роста, внешне приятный, стройный, живой. Лицо интеллигентное и без выраженных следов страстей. Работал заместителем директора городской перчаточной фабрики. Предприятие разорилось, закрылось, и он, как прочие товарищи по несчастью, остался без работы. По знакомству, через третьи руки, ему предложили порулить театром, на что он вынужденно согласился, просто потому что других предложений не поступало. От театра Вадим Валерьевич в прежней своей жизни был далёк, искусством не увлекался, на спектакли не ходил и вообще, что такое театр, представлял себе лишь на пальцах.
Год назад от Лавронова ушла жена – нашла себе нового сокола, более удачливого и предприимчивого. Уже не молодая девочка, конечно, могла бы и подумать, прежде чем перелетать в другое гнездо, но открывшиеся реалии новой жизни многим закружили головы и многих обманули. Бог с ней: ушла, так ушла. Сына жаль, сын подросток. Может надломиться ребёнок, глупостей наделать. Соблазнов вокруг столько, что только успевай отмахиваться. Матери не до него, она своей жизнью занимается. Побежала, как девочка, за иллюзиями.
Что говорить, подобный поступок жены наносит сильную психологическую травму брошенному супругу. То, что понижает его самооценку – мало сказать. Это такой удар ниже пояса, после которого нужно долго восстанавливаться, и ещё не факт, что без потерь для здоровья удастся это сделать. Вадим Валерьевич, как и всякий подобный пострадавший, долго находился в глубоком нокауте, переживал и пытался забыться.
Перчаточная фабрика не выдерживала конкуренции с нахлынувшим отовсюду валом колготок, носков, чулок, варежек и прочего дешевого низкокачественного импорта. Случаются в жизни периоды и у человека, и у предприятия, и у государства, когда проблемы набрасываются стаей, как волки: кусают и рвут. А выстоять нужно. И выжить нужно. Ведь какой бы долгой ни была чёрная полоса, жизнь всё равно длиннее. И проблемы-звери когда-то отступят, и залечатся раны, и даже воспоминания сотрутся. Но для этого нужно выдержать бой, силы нужны – и физические, и духовные.
Летом 97-го перчаточная фабрика приостановила свою работу. Коллектив отправили в бессрочный отпуск. Формально фабрика существовала, но все понимали, что это приговор. Уволенные работники разбежались, кто куда мог, и пристроились, кто куда сумел.
Попав в театр за неделю до выхода труппы из отпуска, Лавронов решил осмотреться. Первым делом собрал у себя в кабинете совещание, на которое пригласил администраторов, во главе с заместителем директора по зрителю, главного и очередного режиссёров, а также заведующего постановочной частью.
Администраторы – это творческий барометр театра. Они распространяют билеты на спектакли, умеют уговорить и убедить, встречают и провожают публику и как никто знают вкусы тех, кто приходит в храм искусства за духовной пищей.
Главный режиссёр в театре называется главным не только потому, что руководит творческим процессом, но также вследствие уровня своей ответственности: именно он определяет генеральную творческую линию. Всё, что зрителю предлагается на сцене – это главный режиссёр. Всё, что там нравится – это главный режиссёр, даже если он и не является постановщиком данного спектакля: он взял эту пьесу в репертуар и разрешил её постановку. В то же время спектакли, неприятно поражающие зрителя, не следствие такой-то драматургии и не требование такого-то времени – это опять вкус и выбор главного режиссёра. Зритель, как известно, голосует ногами, так вот: в театр он голосует или из театра – всё это заслуга именно главного режиссёра. Очередной режиссёр в театре – это второе творческое лицо. Как правило, он моложе, неопытней и подчинён творческой воле главного.
