Читать онлайн Игорь Герман - Театральная баллада

ПРЕДСТАВЛЯЕМ АВТОРА

С творчеством Игоря Германа я познакомился недавно – и трёх лет не прошло. Уже после прочтения первого его рассказа стало ясно: в мой актив добавился писатель, в чьи произведения я стану внимательно вчитываться. Так и получилось.

Чтение литературных текстов – часть моей профессии. Как известно каждому, выполнение любых должностных обязанностей не всегда радостно, но появление в редакционной почте прозы писателя из Минусинска вызывает исключительно положительные эмоции.

Опубликованные в альманахе «Енисей» повести Игоря Германа «Судный день», «Миссионеры и язычники», пьеса «Реакция Вассермана» пронизаны правдой в широком и глубоком смысле слова. Живые герои действуют в реальных ситуациях, вместе с ними читатель переживает душевные смятения, ищет выход из сложных положений, решает трудные задачи. И всё происходящее закручено увлекательным сюжетом. Художественная ткань повествования органично переплетается с публицистикой.

Автор пытается решить стоящие перед человечеством острые проблемы, над которыми издавна бьётся русская и мировая литература: как быть; что делать; кто виноват; что с нами происходит?… Проблемы вечны, вряд ли когда-то они будут окончательно решены, но истинная литература обречена на поиски этих решений.

Много внимания уделяет Игорь Викторович отношениям в семье. В наше время стремительных перемен нелегко сохранять устоявшиеся семейные ценности. От писателя в данном направлении требуется всестороннее понимание ситуации и аргументированное деликатное решение вопроса. Всё это присутствует в произведениях Игоря Германа.

Автор не занимается словесной эквилибристикой, не ныряет в дебри авангардизма. Он доказывает своим творчеством, что и традиционный, веками выверенный подход к слову далеко не исчерпал себя, позволяет выразить много нового, сокровенного, взволновать читателя, заставить задуматься над окружающим миром и своим местом в нём.

В 2017 году при поддержке Красноярского представительства Союза российских писателей вышла дебютная книга И. Германа «Премьера» – сборник рассказов и повестей. В 2020 г. – роман жизни «История одной семьи».

По профессии Игорь Герман – актёр драматического театра. Служит в труппе Русского академического театра драмы им. М. Ю. Лермонтова (г. Абакан). Не только прозаик, но и драматург. Его пьесы публиковались в литературно-художественном журнале «Современная драматургия» (г. Москва). Постановки по его пьесам осуществили академические театры городов России: Уфы, Симферополя, Новгорода, а также Абакана и Оренбурга. Пьесы переведены на башкирский и татарский языки.

Герман Игорь Викторович – член Красноярского представительства Союза российских писателей, Союза российских писателей, а также Союза театральных деятелей.

Александр Ёлтышев,

заместитель главного редактора альманаха «Енисей» (г. Красноярск),

член Союза российских писателей, Союза журналистов России, лауреат конкурса имени И. Д. Рождественского в номинации «Поэзия»,победитель краевого творческого конкурса в номинации «Лучший очеркист».

Автор признателен своей супруге Ирине за помощь, поддержку и понимание.

Корректор – Герман Ирина Витальевна

***

Россия, 1997 год.

Провинциальный городок-стотысячник.

Здесь, как и во всей стране – дикое поле. Везде и во всём – разгром, развал, разруха. Предприятия города, ещё десять лет назад, если и не процветающие, то хотя бы понимающие смысл своего существования и цель своего производства, теперь, в новых условиях жизни, утратили смысл и не видели цели. Разорвано большинство производственных коммуникаций – в огромном больном организме каждая клеточка выживала, как могла. «Выживали, как могли» – ключевая фраза того времени, не так далеко от нас ушедшего.

Выживали, как могли, все: рабочие на предприятиях, крестьяне на селе, врачи в больницах, учителя в школах и даже несчастные артисты в театрах. Почему несчастные? Да потому что в эпоху перемен о самой бесполезной сфере человеческой деятельности – искусстве – вспоминают в последнюю очередь, если вообще вспоминают.

С 1995 года в стране начали пробно не платить зарплату. Вернее, задерживать её. В первый раз задержали на месяц. Будто хотели посмотреть, что из этого выйдет и выйдет ли что-нибудь. Работники, не получившие ни пятого, ни двадцатого, остались в недоумении, но промолчали, потому что повлиять на ситуацию не могли. Промолчали, продолжая трудиться. Тогда адреналина добавили ещё – время невыплаты увеличили. И опять же никто не смог ни на что повлиять: к кому обращаться, на кого жаловаться?.. – общий кризис в связи с переходом экономики на новые рельсы. Всякое преобразование предполагает ломку старого и больного, чтобы на его место пришло молодое и здоровое. Не надо паниковать, надо просто немного потерпеть, и скоро всё будет замечательно. Правда, официально ситуацию так никто не озвучивал, но неофициально – именно так подразумевалось. Поэтому или не поэтому, но страна продолжала молчать и работать. Удивительно, но, в самом деле, что тут сделаешь?.. Даже если, скажем, театры в такой ситуации и вышли бы на забастовку, их протеста всё равно бы не заметили – мало бы кто обратил на это внимание. А так пусть через два-три месяца, покрутив и прокрутив, но денежку людям вернут, как-никак эти люди – государственные служащие. Вот так здраво, кстати, рассуждая, театры продолжали работать и выпускать спектакли в условиях, когда работать стало не за что, а выпускать спектакли – не на что.

Но задержка заработной платы в масштабах всей страны, видимо, приносила кому-то хорошую выгоду, потому что невыплаты стали системой, а их сроки, будто резиновые, продолжали и продолжали растягиваться. Всё логично: если зарплата не выдаётся вовремя, значит, как и с зажиганием звёзд, это тоже кому-нибудь нужно. И вот, 1997-98-ой годы стали чемпионскими по срокам её задержки. В ту недобрую эпоху время безденежья в театрах доходило до полугода.

Экстремальные полгода как-то надо было прожить, и руководители театров на местах договаривались с руководителями предприятий: в счёт будущих зарплат, через неопределённый промежуток времени и т. д – приобретали у них производимую пищевую продукцию. Договаривались с молокозаводом, мясо-колбасными цехами, сельскохозяйственными производителями, хлебозаводом. Продукты привозили прямо в театр и выдавали, кто сколько возьмёт. Экономически прижатые работники иногда выбирали продукцией всю будущую зарплату. Так что, когда денег на хлеб не оставалось, а в театре производилась мясо-молочная отоварка, масло, в прямом смысле, приходилось намазывать прямо на колбасу. Но недолго. Потом опять строгий пост.

Дома готовили очень экономно, и из самых дешёвых ингредиентов: немного картошки, овсяная крупа, чуток подсолнечного масла, зелень в летний период – всё, суп готов.

Одиночке выжить в таких условиях проще, семьёй – гораздо сложнее. Нужно ведь и ребёнка кормить, и самим что-то есть, и, самое главное – вынести тяготы психологически.

Но надо сказать, что деньги, в виде заработной платы, пусть небольшими частями, но иногда выдавались, в том числе и в театрах. Порции очень скромные, порой совсем смешные, они всё же приходили на расчётные счета и выплачивались служащим. Копеечка выделялась так, чтобы особенно не баловать, но и чтобы с голоду не умирали. Народонаселение удивлялось, конечно: как, мол, такое может быть, когда работаешь, но ничего за это не имеешь, но смиренным удивлением дело и заканчивалось.

Единственное, что утешало в таких обстоятельствах, это увещевание из всех средств массовой информации о том, что всё происходящее в стране не так плохо на самом деле, что всё это даже хорошо, правильно и лучше, чем было прежде.

Приходилось наступать себе на горло и верить на слово.

Длился такой тест на прочность несколько лет.

Не каждая семья могла выдержать подобные испытания: голодом назвать нельзя, это не голод, конечно, как таковой, но люди ломались. Ломались их характеры, взаимоотношения, семьи. Кто-то искал спасения в алкоголе, кто-то в криминале, кто-то в сектах, а кто-то в бизнесе, воспринимая его теперь как откровение, свет и истину. Друг друга не обвиняли за внезапные перевёртыши, когда смотрели на родных, знакомых и не узнавали их. Понимали – время такое. А в такие времена каждый озабочен лишь проблемой собственного выживания.

На официальном уровне выдали разрешение – обогащайтесь! – и прозвучавшее слово с экрана телевизора стало индульгенцией. Поэтому обогащались все, кто мог. Кто не мог обогащаться, тот просто работал.

В провинциальном городке-стотысячнике, о котором пойдёт речь в этой истории, по статусу полагалось быть драматическому театру. Ну, раз полагалось, значит, он и был. Существовал уже более шестидесяти лет. Во времена лихие, конечно, не процветал. Процветать дано каждому театру, но, как и всякой творческой единице – только определённый период и в предназначенное судьбой время. Время же этого театра либо уже ушло, либо ещё не наступило.

Здесь люди тоже, как умели, так и выживали. Считали каждую копейку, когда она ненадолго появлялась. Девиз новой жизни – обогащайтесь! – не работал. В храме Мельпомены нет предмета для обогащения, как такового. Даже если кто-то и сумеет где-то что-то пощипать, то до обидного мало: по крохам и мелочам. Сразу оговорюсь – это справедливо до момента появления в театрах должности «художественный руководитель», то есть совмещения в одном лице размахов главного режиссёра и возможностей директора. В описываемое время в провинциальной глуши этой всеобъемлющей должности пока ещё не существовало.

Итак, к концу очередного театрального сезона, к самому его закрытию, в творческом коллективе разгорелся скандал. Выяснилось, что директор сдавал в аренду театральный буфет какому-то знакомому предпринимателю. Сам факт аренды не представлял ничего криминального, напротив, это выгодно и разумно. Вот только форма аренды, когда она стала известной, оказалась для коллектива полной неожиданностью, даже шоком. Вместо денежки в общий театральный котёл предприниматель вносил арендную плату весьма специфичным образом: в виде десяти порций пельменей в день лично для директора. Конечно, полуголодным подчинённым это известие, мягко говоря, не понравилось. Договор с предпринимателем на подобных условиях действовал уже более года. За это время на таком количестве пельменей, директор – приятный молодой человек с красивой шевелюрой и густыми пшеничными усами – поднялся, как на дрожжах. Коллеги и прежде зло подшучивали над ним, предполагая, что директор пухнет с голоду, когда все остальные тощают, а уж когда выяснилась вся правда – тут, извините, ни на один роток не накинешь платок.

Дело дошло до городского отдела культуры, который, хорошо поискав, у проштрафившегося директора нашёл ещё кое-какие грешки, потому что директора сразу уволили. Прямо под занавес закрытия сезона. И поэтому сезон закрывали уже без директора.

Ну, знаете, при всём справедливом негодовании, то, что сделал этот симпатичный руководитель с красивой шевелюрой, трудно назвать обогащением. Может, и уволили его только из-за неудобства ситуации. Это ведь даже не воровство, это так… больше стыда, чем выгоды, честное слово.

Руководство культурой города пообещало на собрании коллективу театра подыскать за лето нового директора.